— Что ж, в твоем сердце есть и жалость. — Рис не собирался произносить эти слова вслух, но, увидев, как вздрогнула Кенна, осознал, что именно это и сделал.
— К некоторым Божьим созданиям, — со значением сказала она.
— Еще одна стрела прямо в цель. Мне стоило бы надевать кольчугу.
— Тебе стоило бы научиться не вызывать их на себя. Не могу понять, почему ты тратишь время со мной. Ник и Викторина были бы счастливы поговорить с таким близким другом нашей семьи.
— Так ты не разделяешь их радости?!
Кенна пожала плечами, предоставляя ему самому делать выводы.
— Сомневаюсь, что Викторина уже встала, а Ник сейчас проводит счастливые минуты за завтраком с газетой в руках. Твой брат вряд ли захочет поговорить со мной, пока не прочитает колонку светских сплетен и финансовые новости.
Кенна резко осадила Пирамиду и повернулась к Рису.
— Почему ты приехал сюда?
— Что ты имеешь в виду?
— То, что спрашиваю. Почему ты именно сейчас приехал в Даннелли? Последний визит был почти два года назад, когда ты вернулся с войны в Испании. Ты никогда не приезжал без веской причины, и поэтому я спрашиваю: что привело тебя сюда на этот раз?
— Интересно, что, по-твоему, было причиной моего приезда в прошлый раз?
— Ты хотел сообщить моему брату и Викторине о своем геройстве на поле боя.
Глаза Риса сузились, а тон стал ледяным:
— Ты действительно так думаешь?
Кенна отвернулась, чувствуя, как тает ее враждебность. Она не могла не признать, что боится оставаться с Рисом в лесу наедине.
Но прежде чем она успела пришпорить Пирамиду, Рис быстро схватил ее лошадь за повод.
— Что ты…
— Я задал тебе вопрос и хочу получить ответ.
— Да, я так думаю. Разве ты не хотел похвастаться, что был одним из любимчиков Веллингтона? Или я неправильно поняла? Кажется, за один бой под тобой были убиты две лошади? Разве ты не сражался против войск Наполеона на Пиренейском полуострове? Ты участвовал в кровавых битвах в течение пяти лет, и мы оба знаем почему.
Рис застыл.
— И почему же? — тихо спросил он.
Кенна швырнула осторожность на ветер.
— Потому, что ты хотел доказать Нику, будто отец ошибся, назвав тебя предателем! — Она замолчала, а потом презрительно добавила: — Но как может быть иначе, ведь ты… американец! В каждой истории выставлял себя героем. Проклятие! Возможно, тебе удалось убедить Ника, но все твои подвиги не могут убедить меня! Не сомневаюсь, что война могла закончиться намного быстрее, если бы Веллингтон узнал, что один из его офицеров — шпион, предатель и убийца!
Кенна никогда бы не рискнула говорить так откровенно, но сейчас перед ее глазами стояли эпизоды последнего сна, и эти воспоминания словно огнем жгли ее душу.