Этан вздохнул:
— Черт! Неужели так трудно придержать язык?
Мишель не обратила на него внимания:
— Дрю был не только моим другом, он был…
Этан отвесил ей пощечину.
— За что ты ее? — поинтересовался Оби. Голова Мишель склонилась набок, глаза закрылись, очки перекосились. — Кто она такая?
Этан поднялся, отдал Оби свой кольт, затем посадил Мишель, наклонился и взял ее на руки.
— Моя жена, — бросил он и направился к поезду.
Ее разбудила боль, пронзающая всю левую половину лица. Сначала Мишель растерялась, не понимая, где находится, и чувствуя ровное движение под собой. Кто-то или что-то держало ее так надежно, что Мишель не могла пошевелиться. Прошло несколько минут, прежде чем она поняла, что едет верхом в ночной темноте, а мужчина, который чуть не сломал ей челюсть, крепко придерживает ее.
— Очнулась, — проговорил он.
Мишель отметила бесстрастный тон незнакомца. Казалось, его не раздражает, но и не радует то, что она пришла в сознание. Мишель повернула голову, отстранясь от спутника, чтобы оглядеться. Позади ехали еще трое мужчин, двоих Мишель видела в поезде. Грабителя, который заставил врача помочь ей и, очевидно, был главарем, нигде не было видно.
Тропа была опасной, крутой и каменистой. Подъем затрудняли наледи и хрусткий снег и особенно — неожиданные резкие спуски. Спутник Мишель надежно придерживал ее перед собой, крепко обхватив ее бедра ногами. Лука седла больно врезалась в плоть, но по сравнению с болью в челюсти это неудобство не заслуживало внимания.
Кавалькаду замыкали вьючные мулы, упрямо отказывавшиеся идти за вожаком. Их резкие крики эхом отозвались в узком ущелье, вслед за криками слышался свист хлыстов.
Мишель осторожно подвигала челюстью из стороны в сторону и поняла, что она не сломана.
— Где мы?
Этан ответил не сразу, желая продлить молчание. Он уже понял, что даже упрямство мулов не сравнится с нравом женщины, сидевшей в его объятиях.
— В горах, — наконец произнес он.
Мишель вздохнула:
— Это мне известно. В каких горах?
— В Колорадо.
В этом ответе тоже не было ничего нового.
— Полагаю, более подробного ответа мне от вас не добиться?
— Ни от меня, ни от кого-нибудь другого.
— Мы едем в ваше убежище?
— Вроде того.
Его краткие, уклончивые ответы вызывали раздражение. Терпение Мишель иссякло.
— Но зачем вы забрали меня с собой? — требовательно и резко спросила она и тут же поморщилась от боли. Она попыталась поднять руку и приложить ее к поврежденной челюсти, но обнаружила ее в руке спутника. — Вы разрешите? — спросила Мишель, стискивая зубы и сдерживая подступающие слезы.