Мэгги расстегнула платье.
— Он полагает, что поедет, — сказала она. — Собственно, я уверена, что он на это рассчитывает.
— Тогда пусть рассчитывает на что-нибудь другое. Это слишком опасно. Он уже много лет не ездил верхом по трудной местности, и я не уверен, что он умеет обращаться с оружием.
— Он осматривал твой шкаф с оружием. Похоже, что ему известно, с какого конца стреляют.
Коннор перестал гладить шелковистые черные волосы Мередит.
— Что ты хочешь сказать, Мэгги? Что я должен взять его с собой только потому, что он все еще может сесть на коня и держать ружье?
— Нет, конечно, нет. — Мэгги расстегнула пуговки на ботинках и сняла чулки. — Тебе придется решать, поможет ли он или станет помехой. Мне просто кажется, ты не должен его игнорировать.
— Это он тебя научил?
— Нет! — Мэгги бросила платье на пол, переступила через кольцо из ткани и подошла к шкафу, чтобы достать ночную сорочку. — Я только считаю, ты должен обдумать последствия, если не возьмешь его с собой. Это будет пощечиной.
В ответ раздалось тихое, невнятное рычание Коннора.
Мэгги взяла Мередит, поднесла ее к лицу Коннора, чтобы он ее поцеловал, потом уложила в кроватку. Постояла над ней, ласково похлопывая ее по попке, а младенец извивался и попискивал. Коннор задул лампы, и девочка почти тотчас же затихла. Мэгги постояла над ней еще несколько минут, потом забралась в постель.
Она лежала на спине и смотрела в потолок. Чувствовала, что Коннор наблюдает за ней. Он ожидал, что она заговорит именно о том, о чем ей совсем не хотелось говорить. Чувства ее были еще слишком свежи, чтобы произносить в спальне имя Берил.
— Что произошло сегодня между тобой и твоим отцом? — спросила она тихо. Хотя их тела не соприкасались, Мэгги почувствовала, как он замер, и поняла, что попала в больное место. — Я знаю, что-то произошло, — продолжала она. — Вы с ним выехали утром в довольно хорошем настроении. Но с тех пор не обменялись и пятью словами.
Коннор не ответил сразу, потому что его мысли вернулись к их разговору с Раштоном.
— Я спросил, почему он уехал, — наконец ответил он. — Он сделал из моего деда козла отпущения, сказав, что Старый Сэм думал, будто он увезет мать с ранчо. Удобно, поскольку Старый Сэм не может оправдаться.
Это объясняло поведение Коннора, понимала Мэгги, но некое шестое чувство подсказывало ей, что было что-то еще. Она ждала, используя молчание, чтобы подтолкнуть его.
— Он мне сказал, что мама просила его покинуть «Дабл Эйч».
Мэгги выдохнула, только тут заметив, что затаила дыхание.
— И ты ему не поверил.
— Я назвал его лжецом.