Лицо Дженни стало пунцовым.
— Я считаю, тебе пора образумиться и перестать кидаться на шею молодым людям, будь это мистер Хейл или кто-то другой. Еще один подобный случай, и ты вообще из дома не выйдешь.
— Я больше не ребенок! — с вызовом выпалила Дженни. — Ты не можешь меня запереть. Мне уже восемнадцать лет.
— Это мы еще посмотрим, что я могу, а что нет!
— Я убегу, и ты меня никогда не найдешь!
— Прекрати! — неожиданно крикнула Эленда и добавила, понизив голос: — Не будь ребенком.
— Может, я не буду вести себя как ребенок, если ты перестанешь ко мне относиться как к маленькой.
— Поговорим об этом в другой раз, — устало вздохнула Эленда, — когда успокоимся. А пока иди спать. Завтра тебя ждет долгий трудовой день.
— Долгий день? — вопросительно посмотрела на нее Дженни.
— Именно так, — поджав губы, проговорила Эленда. — Ты не послушалась меня и завтра будешь работать в кафе и в обед, и в ужин. И так будет две недели.
У Дженни рот открылся от удивления.
— Но, тетя… — запротестовала она.
— И никаких возражений, если не хочешь неприятностей, — холодно отрезала Эленда. — Спокойной ночи.
Разговор был окончен. Дженни пробормотала что-то себе под нос.
— Ты что-то сказала? — резко спросила Эленда.
— Я пожелала тебе, тетя, спокойной ночи. — И Дженни с угрюмым видом вышла из комнаты.
Когда она ушла, Эленда вернулась к прерванному занятию. Она причесывалась, глядя в зеркало невидящим взглядом. Да, это грустно, но девочки изменились. Больше они не были детьми. Они осознали себя женщинами. Дженни исполнилось восемнадцать, Элизабет-Энн двумя годами моложе, но скоро обе перешагнут порог взрослой жизни. Кто знает, как долго будут они прислушиваться к советам тех, кто старше и, как принято считать, умнее и мудрее. «Нет, совсем не мудрее, если на то пошло», — печально думала Эленда. Это доказывало ее собственное прошлое, а ведь Дженни была ее родная кровь, хотя она не могла открыто сказать об этом. Скоро она не сможет быть им судьей, советчиком, перестанет влиять на их сердечные дела, их будущее. Возможно, еще некоторое время ей и удастся подталкивать их в том направлении, которое она считала правильным, но Эленда остро чувствовала, что скоро девушки выйдут из-под ее опеки. Сердце молодой женщины — очень сложный и тонкий инструмент, часто он глух к голосу рассудка.
И тут она снова услышала стук в дверь. Стучали внизу, у входа. Эленда медленно подняла голову, встала и, надев расшитый халат, вышла в прихожую. Она открыла дверь: на пороге стоял Заккес.
— Мистер Хейл? — удивилась Эленда.
Заккес снял шляпу и, прижав ее к груди, сказал: