Поезд, в последний раз вздрогнув, остановился. Элен осторожно спустилась на платформу. Высоко над головой, в нарушение закона гравитации, парили металлические конструкции, поддерживающие стеклянную крышу вокзала Монпарнас. Элен сразу же бросилось в глаза, что люди вокруг упитаннее и здоровее, чем парижане ее памяти, и уж конечно, намного лучше одеты. Париж изменился, и ей это нравилось.
– Мадемуазель? – вопросительно обратился к ней носильщик.
– Нет, спасибо, – поспешила ответить Элен и тотчас, подхватив свой старенький чемодан, устремилась на улицу.
Она чуть не ослепла от множества сверкающих такси. Да и сами улицы – она никогда не видела такого, – улицы Парижа были запружены людьми. Эх, была бы жива мама, подумала она с грустью.
– Такси, мадемуазель, – предложил ей усатый водитель, распахивая перед ней дверцу «рено».
Элен, поколебавшись с минуту, отошла. Нет, как и в случае с носильщиком, это пустая трата денег. Ей сейчас надо экономить каждое су. Перво-наперво она найдет недорогое жилье, потом купит что-нибудь поесть.
Элен еле поднялась по узкой лестнице на четвертый этаж, где находилась ее квартира. Еще один напрасно прожитый день, устало подумала она, отпирая ключом дверь. Плюхнувшись на постель, девушка уставилась в растрескавшийся потолок. А сколько было радужных надежд, когда она приехала в Париж! Сейчас все они медленно, но верно таяли одна за другой.
Вот уже три недели как она ищет работу и до сих пор так ничего и не нашла. А сегодняшний день был худшим из всех. Элен закрыла глаза.
Сегодня она ходила по объявлению, в котором сообщалось, что производитель бюстгальтеров подбирает для себя подходящие модели. Оказалось, за этим «производством» скрывается не что иное, как публичный дом самого низкого пошиба. Мерзкая жирная свинья, которой он принадлежал, раз взглянув на нее, стал гоняться за ней по своему грязному «офису». Элен передернуло от отвращения. Хорошо, что ей посчастливилось перехитрить его, добраться до двери и выскочить вон. И что же ей теперь делать?
На счету осталось меньше пятидесяти франков. Из еды не было ничего, кроме двух яиц в буфете да бутылки молока на подоконнике, чтобы не скисло. Срок арендной платы истекал через два дня.
Элен вздохнула и, открыв глаза, сокрушенно покачала головой. В пространных письмах, что она послала Эдмонду и мадам Дюпре, сообщалось, что квартира маленькая, но очаровательная. Более того, чтобы они не волновались, ей пришлось прибегнуть ко лжи и написать, что у нее есть несколько вариантов работы и сейчас она раздумывает, какой из них лучше обеспечит ее будущее.