— Прости меня, Анни… прости меня… я не хотел причинять тебе боль. Я не хочу причинять тебе боли — никогда, Анни…
Его губы скользнули по ее подбородку, спустились ниже — по гибкой шее…
— Тогда пойдем со мной наверх, — прошептала она. — Подари мне эту ночь, Харпер. Подари мне только эту ночь.
Предчувствие расставания, преддверие разлуки было в этих словах. Харпер хотел было возразить, но не сумел — это могло действительно стать для них прощанием. Он внезапно почувствовал себя чудовищно старым, усталым — похожим на выгоревшее изнутри дерево. Ей нужен был мужчина с юным сердцем, способным любить. Харперу мучительно захотелось, чтобы он оказался именно таким — и одновременно стало страшно, что он-то совсем не такой.
Но он не мог ответить ей «нет». Харпер слишком страстно хотел ее, чтобы отказать ей в ее желании. Касаться ее, держать ее в объятиях, вдыхать запах ее кожи, ее волос — от всего этого у него перехватывало дыхание и кровь начинала бешено стучать в висках.
— Я так хочу тебя, что не знаю, сумею ли дойти наверх…
Анни прижалась к нему с тихим стоном:
— Тогда останемся здесь.
Харпер почувствовал, как огонь разливается по всему его телу; дрожащими губами он все повторял и повторял ее имя.
— Боже… что ты только со мной делаешь…
«Тогда почему же ты оставляешь меня?» — безмолвный крик возник в душе Анни; но Харпер закрыл ей рот поцелуем — и не было больше слов, и не было ничего, кроме безумного всепоглощающего желания. Непослушными пальцами она принялась расстегивать его рубашку, ее руки наконец заскользили по его горячему крепкому телу, она чувствовала, как трепещут и напрягаются его мышцы. Внутри ее нарастало новое ощущение силы. У нее кружилась голова — она заставила этого человека дрожать от страсти. Изнемогая от нетерпения проверить свою новую силу и приникнуть к нему, чтобы никогда уже не разлучаться, Анни провела рукой по груди, животу, задержавшись на ширинке джинсов.
С мучительным стоном Харпер повалился на колени на ковер, потянув ее за собой. Она была словно сгусток яростного живого пламени в его руках, и он горел заживо в этом пламени. Он с дрожью подумал было, что лучше бы прекратить все это, но тут ее ловкие, тонкие пальцы расстегнули «молнию» на его джинсах, и он окончательно потерял голову.
Харпер стянул с нее джинсы и перекатился на спину, прижимая Анни к себе и непрерывно целуя, молясь, чтобы этот поцелуй длился вечно.
Она прижималась к нему, извивалась, сводя его с ума своими движениями, и, наконец, оседлала его, оторвавшись от его рта и откинувшись назад. Она приняла его в себя, и он задохнулся от накатившей страсти.