Эндрю нахмурился, когда это слово пришло ему в голову. Что за странные мысли появляются у него в последнее время? О чем он может пожалеть. Он отвернулся, а Мюриел тихо вздохнула. «Почему он вдруг нахмурился?» — недоумевала она, не отводя взгляда от лица Эндрю. Та минута, когда они смотрели в глаза друг другу, была просто волшебной, и если бы Эндрю сейчас вновь заглянул ей в глаза, то они выдали бы все секреты ее сердца гораздо красноречивее любых слов. Но он не взглянул на нее, да и потом, в машине, смотрел только на пейзажи за окном и даже не разговаривал с Мюриел.
На корабле Эндрю взял ключи и, передав ей ключ от ее каюты, коротко и сдержанно пожелал спокойной ночи.
У Мюриел защемило сердце. Она чем-то рассердила его, но у нее не хватало духа попросить объяснений. Как легко он мог обидеть ее… «Неужели он всегда будет иметь надо мной такую власть», — думала она. Если бы только он не был таким суровым и неприступным, она могла бы взять его за руку и спросить, в чем дело. Она могла бы обнять его и сказать, что ей тревожно. И его улыбка успокоила бы ее, а один его поцелуй вернул бы миру розовые краски. Да, так это должно быть… но станут ли они с Эндрю так близки, чтобы ее мечты оказались явью? Печально вздохнув, она чуть слышно произнесла:
— Спокойной ночи, Эндрю, — и пошла по коридору.
Он ни слова не сказал о завтрашней встрече в бассейне. Внезапно ее охватил страх: а что, если он вовсе не любит ее и больше не захочет видеть…
— Мюриел! — ее имя вырвалось у него помимо воли; она повернулась, услышав, что он идет к ней; и когда она подняла на него глаза, он заметил в них слезы.
— Эндрю… — судорожно прошептала она и тут же очутилась в его объятиях. Она положила голову ему на грудь и прижалась к нему, как будто не хотела никуда отпускать. — Ты… ты рассердился на меня?..
«Искушенная женщина сохранила бы самообладание в любой ситуации», — подумала она, не в силах сдержать слезы. Ей больше не хотелось быть светской львицей, она хотела быть естественной, хотела, чтобы в его объятиях растрепалась ее сложная прическа и помялось роскошное платье. Она подняла голову и сквозь слезы увидела раскаяние в глазах Эндрю.
— Мюриел, милая… — В лунном свете ему ясно открылась вся красота и нежность ее лица. Эндрю наклонился, чтобы поцеловать ее вздрагивающие губы, сначала очень нежно, но потом дрожь ее тела разбудила в нем желание, и он стал целовать ее страстно, крепче прижимая к себе. — Я хочу тебя, — прошептал он хриплым от страсти голосом. — Ты — колдунья, Мюриел, настоящая обольстительница.