Расстроенный, но верный своему слову, Маркос решил идти до конца, не слушая «добрых» советов Пеппо и Катрины.
Прошло три дня, и Клео послала за адвокатом. Маркос был мрачен и молчалив, он разговаривал только с Геро и то редко.
— Если ты так расстроен, то зачем же сватался к Ниобе? — нетерпеливо спросила Геро после безуспешной попытки поднять ему настроение. — Видимо, деньги для тебя все-таки очень важны!
Маркос устало посмотрел на нее.
— Ты права, деньги очень важны, но только ради нее, чтобы я мог ей дать все необходимое. — Он безнадежно развел руками. — А что я дам ей теперь? Нищенское существование, жизнь крестьянки… мне даже страшно об этом подумать. Я хочу, чтобы она оставалась красивой, а не превращалась в бесформенное замученное создание, какими становятся большинство греческих женщин!
— Она никогда не будет такой, — возразила Геро, чувствуя, как в ней подымается гнев на Клео. — Ниоба не может стать такой — она слишком хороша.
— Большинство греческих девушек хороши собой, пока молоды, но от лишений быстро старятся. — Маркос сжал голову руками, его плечи затряслись.
— Не плачь, — воскликнула Геро, сама готовая расплакаться. — Маркос, не расстраивайся. Что-то еще может измениться.
— «Что-то», — с горечью повторил он. — Что?
— Дамиан поможет тебе, я знаю.
— Я не возьму денег ни от кого из моих родственников! — отрезал он. — Я буду работать сам, много работать… но все равно не смогу дать Ниобе того, что хотел бы ей дать.
— И все же я верю, что все еще изменится, — повторила Геро с уверенностью, которой на самом деле не ощущала.
— Ничего не сможет измениться, разве что Клео умрет в ближайшие два-три часа, — печально произнес Маркос.
— Клео — скверная, жестокая! — в сердцах воскликнула Геро. Но была ли старая дама такой бессердечной, какой все ее считали? — Пожалуй, упрямая — более подходящее слово, — тут же поправилась она.
— Да, старуха она упрямая, это уж точно! — сердито бросил Маркос. — Поэтому-то они с Дамианом никогда не ладили. Характером он в нее.
Через некоторое время Геро поднялась к себе в комнату и села пришивать пуговицу к блузке. Дамиан, проходивший мимо ее открытой двери, увидел ее за этим занятием и остановился.
Геро подняла голову и улыбнулась ему. Дамиан зашел в комнату и остановился рядом с ней, с восхищением глядя на девушку.
— Что ты сделала с Клео? — мягко спросил он.
— С Клео? — удивилась она. — Ничего.
— Кажется, ты говорила, что она не намерена терпеть Муцо в доме?
— Да, так она сама сказала. Еще она сказала, будто от него пахнет, — сердито пожаловалась Геро. — Это после того, как я столько раз его мыла своими ароматизированными шампунями!