На двух небольших листочках были изображены лица двух женщин.
Одно из них особенно привлекло внимание Кристианы. Прекрасное и грустное, оно казалось ей неуловимо знакомым. Несомненно, это портрет его матери. Как-то жутковато было всматриваться в лицо умершей женщины, но Кристиана не могла оторвать взгляда.
– Ты расскажешь мне о ней?
– Когда-нибудь.
На втором рисунке была изображена восточная красавица с раскосыми глазами.
– Кто она? – Кристиана понимала, что, возможно, ее любопытство переходит границы дозволенного. Но женщина с портрета смотрела на нее столь уверенно, что трудно было удержаться.
– Я ее встретил в Александрии.
В обоих рисунках чувствовалось неравнодушие художника к натуре.
– Ты любил ее? – спросила Кристиана, сама слегка потрясенная своим напором. Но впрочем, это не слишком смутило ее: Дэвид уже не казался ей таким чужим.
– Нет. Я из-за нее едва не погиб. Но ее красота произвела на меня впечатление, как и твоя.
Что-то в его тихом голосе заставило Кристиану замереть. Она оторвалась от изображения женщины и перехватила его взгляд. Он смотрел на нее и ждал. Это у него хорошо получалось. Что-то в его взгляде и упрямо сжатых губах подсказало ей, что он не собирается ждать долго.
Дэвид перестал перебирать струны, и в наступившей тишине Кристиана услышала стук собственного сердца. Совсем одни. Ни единого звука во всем доме.
Она снова перевернула страницу, но так и не поняла, что там изображено.
– Знаешь, я только один раз видел тебя с распущенными волосами, – заметил Дэвид. Она почувствовала, как его рука потянулась к ней, еще до того, как пальцы коснулись ее волос. – Они всегда заколоты, даже когда ты купаешься.
Ее тело затрепетало. Купание. Его руки и его прикосновения.
– Распусти волосы. Сделай это для меня, Кристиана. Это было нечто среднее между приказом и просьбой.
Она заколебалась. Но ведь ей скоро выходить замуж за этого человека. Она не должна его бояться, уговаривала себя Кристиана, в то время как мятущийся разум призывал немедленно бежать.
Она посмотрела на него, умоляя вспомнить об их разговоре в саду, понять и подождать.
– Морван уже, наверное, приехал за мной. Нам надо возвращаться.
– Я дал ему знать, что мы здесь.
– Ну, тогда он скорее всего ждет во дворе. Он самане войдет в дом.
Дэвид указал на окно.
– Оно выходит во двор. Посмотри, ждет ли он тебя.
Кристиана подошла к окну и, встав на цыпочки, осмотрела пустынное пространство. Тихий голос Дэвида обволакивал ее.
– Он не придет. Он признал, что ты принадлежишь мне. Как и ты сама признала это.
Кристиана взглянула в чистое предвечернее небо. Какая-то часть ее отчаянно хотела вырваться отсюда. Но его прикосновения, слова, таинственная тишина в доме пробудили в ней и другие чувства, и сладостная, томительная истома охватила ее.