Ее сожаление быстро сменилось раздражением: первыми словами мужа стал скрытый упрек.
Тут же вспомнились и другие основания для недовольства.
– Я думала, что ты навестишь меня, – сказала она.
– Мы же условились, что я не стану этого делать.
– И все равно я надеялась, что ты придешь. Дэвид взглянул на нее, но промолчал.
– Он вернулся, – добавила она. – Но ты это, конечно, знаешь.
– Знаю.
И все. Никаких вопросов, ни слова.
Неужели тебя не интересовало, что может произойти? выпалила она. – Неужели ты так чертовски уверен в себе?
Своим приходом я бы оскорбил тебя. Я полагал, что дочь Хью Фицуорина слишком горда, чтобы покинуть супружеское ложе и уйти к другому мужчине, особенно когда сна узнала правду о нем.
– И все равно…
– Кристиана, – тихо прервал он, прижимаясь губами к ее уху, – не стоит сейчас это обсуждать. Я не приходил, потому что был занят подготовкой к свадьбе. За это время я улаживал свои дела, чтобы провести следующие три дня в постели с тобой. А ночами думал о том, как мы окажемся рядом.
Она и хотела бы избежать той восхитительной дрожи, которую вызвало прикосновение его губ, но ее тело тоже предавало ее ночами и сейчас отреагировало против ее воли.
Она заставила себя вспомнить, как он расчетливо соблазнил ее, чтобы привязать к себе. Ее раздражала его самоуверенность.
– Отчего ты решил, что я захочу провести следующие три дня именно таким образом?
– Ты теперь моя жена, девочка. И конечно, можешь выбирать, но только если я тебе это предлагаю. – Он прижался губами к ее виску и вкрадчиво произнес: – Ты убедишься, что я хороший хозяин. Я всегда предпочитал убеждение приказу.
Его рука скользнула вверх, под пышные складки ее накидки, и нежно прикоснулась к ее груди.
Кристиана вздрогнула и нервно оглядела улыбающуюся толпу.
Он погладил напрягшийся сосок и поцеловал ее в щеку. Ей неудержимо захотелось повернуть голову и укусить его в шею. Но когда она обернулась, губы встретились с его губами и слились в жарком поцелуе.
Весь Лондон смотрел на них.
– Дэвид, люди… они же все видят… – прошептала она, задыхаясь. Он поднял голову, но не убрал руку. Его пальцы сводили ее с ума.
– Нет, им не видно. Кто-то, может, и догадывается, но это его дело, – прошептал он. – Если сердишься на меня, то можешь высказать мне все после пиршества. Обещаю слушать внимательно и учесть все твои замечания. – Он снова поцеловал ее. – Даже когда я буду ласкать тебя, я буду внимательно слушать твои упреки. Мы будем обсуждать мое плохое поведение, пока окончательно не лишимся дара речи.
К этому моменту ей было уже очень трудно вспомнить, в чем она хотела упрекать его и что обсуждать.