Спустившись на первый этаж, она разыскала на кухне служанку Мэри и спросила у нее, как добраться до ее деревни.
– Вы намерены съездить туда, миледи? – удивилась девушка.
– Да, я подумываю над этим, – уклончиво ответила Диана.
– Надо сперва добраться по дороге на запад до Уитема, затем свернуть на проселок, ведущий на север, а потом снова двигаться в западном направлении до Бринли, – выпалила Мэри, польщенная намерением прекрасной светской дамы посетить ее родную деревушку ради встречи со своим возможным родственником – викарием Албретом.
– И сколько времени обычно уходит у тебя на поездку туда? – спросила Диана.
– На повозке – часа два, но в хорошую погоду. Это, разумеется, отсюда, а не из Лондона, – сказала девушка. – В дождливую пору проселок после Уитема превращается в сплошное месиво, и тогда путешествие на телеге может растянуться на полдня. Так что лучше поезжайте туда в ясный день, миледи.
Поблагодарив отзывчивую девушку за полезный совет, Диана покинула дом через черный ход, как делала это в первые дни своего пребывания в Париже, и вновь почувствовала себя бедной сиротой без единого пенса в кармане, на которую никто не обращает внимания. Но это вполне ее устраивало, поскольку выглядеть и ощущать себя нарядной игрушкой Дэниела Сент-Джона ей совершенно не хотелось.
Рассудив, что телега движется ненамного быстрее, чем пешеход, Диана решила идти пешком и бодро зашагала по дороге, ведущей на запад, уверенная в том, что успеет вернуться в усадьбу раньше, чем рыбаки и сопровождающие их дамы с увеселительной прогулки на взморье.
Но не прошло и часа, как до нее дошло, почему люди предпочитают быстрой ходьбе медленную поездку в повозке.
Во-первых, ее французские полусапожки на тонкой подошве на деле оказались далеко не такими добротными, какими казались, пока стояли на полке в гардеробе: они не только натерли ей до красноты пятки, но и насквозь промокли, едва лишь в Уитеме она свернула на раскисший от дождей проселок. Во-вторых, от усталости у нее распухли и разболелись ноги, и без того саднившие от продолжительной ходьбы по изрытой ухабами дороге. Значит, права мудрая мадам Леблан, учившая своих воспитанниц не соблазняться роскошью и благами, дабы не разнежиться и не поддаться соблазну ублажить свою размякшую плоть. Она же не вняла этому уроку и теперь наказана за это.
Развивая сей перл благоразумия, Диана рисовала в своем воображении пророчествующую с кафедры директрису и пыталась смиренно принять боль в ногах как справедливую кару за ласки Дэниела. Но сколько бы ни внушала она себе, что поступила скверно, доверившись мужчине, раскаяния не наступало. Но сколько бы ни твердила она, что Дэниел – это коварный искуситель, опасный зверь, натуральный дьявол во плоти, сердце ее лишь сладко замирало и отказывалось в это поверить.