– У нас хватит ума, чтобы утереть этим невеждам нос, – поддакнула Долли.
– Перестаньте, что вы как дети, – не выдержала Глэдис. – Нам надо столько обсудить. Мы могли бы…
И они наперебой стали предлагать свои варианты. От утреннего уныния не осталось и следа. Вскоре все свелось к одной суперидее, которая взволновала и испугала их всех. Женщины поняли, что им самим надо купить завод и создать компанию по производству этой штуки.
Но, прикинув все как следует, они расстроились. Во-первых, мало купить завод, надо еще зарегистрироваться, надо платить зарплату рабочим до тех пор, пока изобретение не станет приносить прибыль. И где гарантия, что у них получится лучше, чем у промышленной корпорации из Нью-Йорка?
Даже у наших женщин опустились руки. Завод электронного оборудования был сердцем города. И здесь таилась еще одна трудность.
– Вы хоть представляете себе, – сказала вдруг Дебора, – что будут чувствовать эти тысячи мужчин, позволив кучке пожилых женщин стать правлением самого крупного завода в городе?
– Ох, да! – не выдержала Скай. – Как это мы будем сидеть за круглым столом и курить сигары, попивая бренди. Очень тяжелая работа! И тяжелый удар по их самолюбию.
Голос Скай звенел от возмущения. И это заразило всех.
– Да, и надрываться, поглощая обеды в зале заседаний правления. И совершать деловые поездки с секретаршами в Европу, – фыркнула Глэдис.
– И ездить на лимузинах завода.
– И тратить деньги на кругосветные путешествия каждый год.
– Думаю, нам это понравится.
Скай, которая это начала, сама и закончила:
– Что? И вы испугались? Я просто шокирована,
Только Дебора, у которой был гораздо больший опыт общения с деловыми мужчинами, пыталась напомнить всем о том, что они могут быть очень жестокими и вести нечестную игру.
– Поверьте мне. Они будут смеяться над нами и распускать слухи, что мы хотим превратить завод в косметическую фабрику.
– Пусть смеются, – отрезала Скай. – Если мы купим завод, в Ларксдейле останется всего две категории мужчин. Те, которые будут помогать нам спасти город, и те, кто будет вынужден покинуть его.
Это звучало слишком мрачно. Я заметила, как Долли, Агнес и Глэдис заерзали в креслах.
Долли взяла слово, и так как она была последней, кто бы в Ларксдейле стал отстаивать права женщин, все очень удивились.
– Слушайте, – сказала она. – Я знаю, что многие из них будут очень грубы с нами, но это наши друзья, соседи, наши родственники, и все они в беде. Я думаю, что они поймут: мы делаем это не для того, чтобы кого-то из них оскорбить. Я считаю, что мы просто обязаны попытаться спасти город. Купить завод, если мы сможем это осилить. Но что бы мы ни делали, давайте делать это без злобы в сердце.