– А что здесь плохого? – искренне удивился Милт. – Билл Мазеревский обожает печь. Накануне самой важной игры Мировой серии 9 он испек свой любимый кокосовый торт, а потом выбил три на четвертой.
Я улыбнулась. Я была уверена, что Милт все это придумал.
– Вы имеете в виду, молодой человек, когда он выбил четыре на пятой? – поправил мой отец.
Моя улыбка начала гаснуть. Дело принимало серьезный оборот. Раз Милт читал о бейсболе, то это наверняка была бейсбольная энциклопедия, в которой он со своей феноменальной памятью запомнил каждое слово.
– Нет, – покачал головой Милт. – Он сначала выбил только одно на пятой, что привело к ошибке Францетти.
– Ах, да, – сказал отец, немного подумав. – Вы правы, я вспомнил этот матч.
Моя улыбка окончательно погасла. Тут в дверях кухни появилась моя мать с открытой коробкой в руках.
– Мак! Иди скорее сюда! Ты только понюхай, как потрясающе пахнет этот пирог. Я думаю, Милт добавил в него бренди, как делала твоя мама, представляешь?
– Сейчас, детка, я приду. Я только хочу показать Милту свои футбольные награды.
Милт был доволен, а у меня явно намечались неприятности. Я ушла на кухню готовить десерт, проклиная Милта в душе.
***
Мой план провалился с треском. К тому времени, как мы с Милтом уезжали в воскресенье утром в университет, мой отец объявил, что «Милт чертовски умный парень, хоть и не занимается спортом». А мать решала, в какой цвет лучше одеть подружек невесты, в фиолетовый или розовый?
Моя дальнейшая жизнь превратилась в кошмар.
Я уверяла всех, что Милт больше никогда не появится в Ларксдейле, но это не удерживало моих родителей от вопросов о нем каждую неделю. Тем не менее я по-дружески распрощалась с Милтом после окончания учебы и проводила его в аэропорт, где очень солидная нью-йоркская фирма забронировала ему место в салоне первого класса. Я даже расцеловалась с ним на прощание. Это оказалось не так ужасно, как я думала. Я бы даже сказала, что это оказалось на удивление приятно.
Милт работал в Манхэттене в очень престижной юридической фирме. В те дни туда практически было невозможно попасть сразу после университета, даже если ваш отец был одним из старших партнеров в ней. Отец Милтона, естественно, им не был.
Странно, но на расстоянии Милтон стал мне дороже, чем когда он был со мной рядом, наверное, потому, что у нас было много общих чудесных воспоминаний. Надо сказать, что в письмах он раскрылся мне с неожиданной стороны. Милтон Грин писал потрясающие письма.
Единственное, что мне не нравилось в его письмах, так это упоминание о его семимильных шагах к головокружительной карьере.