– Я и не думал ничего скрывать. – Он поморщился. – Я просто о них забыл. Я мог думать только о том, как мне разобраться с Мейвис. И еще о том, что происходит между мной и Аланой. – Грегор нахмурился. – Если я смогу получить ее прощение, она ведь примет моих сыновей? – спросил Грегор, уже понимая, что Алана, конечно же, не откажет от дома его детям. И презрительный взгляд Фионы послужил тому подтверждением.
– Ты и сам знаешь ответ. Иди поищи ее. Не найдешь в спальне, обыщи весь дом. Я могу лишь тебе сказать, что она обещала мне выслушать тебя. Все остальное – в твоих руках. Если ты не сможешь ее убедить, загладить свою вину, она уедет в Арджлин, и я не стану ее удерживать.
– Ты молодец, Фиона, – сказал Грегор и ухмыльнулся в ответ на ее улыбку. – Я сделаю все, что могу. У меня на руках два козыря – во-первых, ей не терпится услышать, как дела у Кайры, и мне есть что ей сообщить; во-вторых, теперь я знаю, что она обещала тебе повременить с отъездом. Я вооружен и могу действовать.
Направляясь в южный зал, Грегор испытывал двойственное чувство. Он был полон надежд, но и страха тоже. Именно поэтому он всегда бежал от любви. Недостойно мужчины идти к женщине с чувством, будто идешь на самую жестокую битву, и при этом пытаться предусмотреть все возможности стремительного отступления.
Грегор вздохнул перед дверью и мысленно подготовился к схватке. Ему предстояло самое серьезное в жизни сражение, если не самое тяжелое, ибо он знал, что будущее без Аланы пусто и холодно. Та пустота, что побудила его принять решение о том, что пора перестать распутничать со всякой женщиной, попавшей под настроение, и найти себе жену, не входила ни в какое сравнение с теми мыслями и чувствами, которые волновали его сейчас. Теперь, если он не сможет завоевать сердце Аланы, жизнь потеряет для него всякий смысл. За эти шесть дней, вдали от Скаргласа, он понял, как нравилось ему держать ее в объятиях по ночам, как нравилось просыпаться рядом с ней по утрам, как приятно было сознавать, что она где-то рядом в течение дня. Нет, все это не просто нравилось ему – пора прекратить себя дурачить, – это было ему необходимо. Жизненно необходимо.
Он постучал в дверь, но она ответила ему не сразу. Он посчитал до трех и взялся за ручку. Он, конечно, умом понимал, что стоит дождаться приглашения, что натиском не смягчить ее сердца, но ждать под дверью он больше не мог – это наказание было ему не под силу. И вот, едва он взялся за ручку, из-за двери раздалось не слишком приветливое «войдите». Открыв дверь, он вдруг понял, что все нужные слова выветрились из его головы. Оставалось надеяться на то, что подсказка придет свыше.