– Ты слишком дерзкий, Грегор Макфингел Камерон.
– Да, верно, и в мои планы входит еще большая дерзость. – Он наклонился и почесал за ухом Шарлеманя, пристроившегося у его ног.
– Хорошо, когда у мужчины есть план, – в тон ему ответила Алана. Грегор внезапно привлек ее к себе. – Ах, но нам ведь надо отнести в лагерь рыбу.
– Кто сказал, что нам надо возвращаться в лагерь? Здесь замечательное место.
– Солнце еще высоко.
– У меня не хватит терпения ждать возвращения в лагерь, а тем более – ждать заката.
Алана собиралась сказать что-то насчет его поспешности и нетерпения (хотя на самом деле подобное нетерпение ей очень льстило), но он поцеловал ее, и она тотчас же забыла все, что собиралась сказать. Поцелуй Грегора свидетельствовал о силе его желания. Она была нужна ему, и это чувствовалось, когда он прижимал ее к себе. И еще она чувствовала, как его желание передается ей, чувствовала, как разгорается ее страсть.
Все крепче прижимаясь к Грегору, Алана, как умела, отвечала на его поцелуи. В какой-то момент он медленно опустился на мягкую прибрежную травку, увлекая за собой девушку. И ей вдруг показалось, что и тело ее, и душа, и сердце с облегчением вздохнули, когда Грегор опустился на нее сверху.
Она ждала этого мгновения три долгих дня, и их взаимное влечение усиливалось с каждым поцелуем, с каждым прикосновением, с каждым страстным взглядом. Алана уже давно отбросила все сомнения; она ждала, когда рана Грегора затянется, ждала с тем же нетерпением, что и он.
– Скажи «да», девочка, – пробормотал Грегор, целуя ее в шею и одновременно расшнуровывая платье. – Ты говорила мне «да» каждым своим поцелуем, каждой лаской и каждым вздохом – говорила все эти дни, но ни разу так и не произнесла заветного слова. Скажи его сейчас, Алана. Скажи «да».
– Да, Грегор, да.
Если бы ему так отчаянно не хотелось прижимать ее к себе, он, наверное, в счастливом изнеможении скатился бы с нее. Несмотря на вполне очевидные признаки того, что она действительно хотела стать его любовницей, Грегор не был до конца уверен в том, что это – именно то, чего она желала. Алана была девственницей; кроме того, она была девушкой знатного рода, чья девственность считалась той наградой, которую она могла вручить лишь мужу. А он не обещал ей взамен ни любви, ни брака. Грегор боялся, что в последний момент она отступит и потребует пообещать ей то, чего он пока не мог обещать.
Он раздевал ее слишком торопливо, и потому не очень-то умело; нетерпение все еще владело им. Сорвав с Аланы последние покровы, он присел перед ней и, не обращая внимания на краску стыда, заливавшую ее щеки, с жадностью на нее уставился. Она была стройной и изящной, а округлости ее были лишь слегка обозначены. По сравнению с женщинами из его прошлого Алана была совсем как девочка-подросток, но с того самого дня, как он снял с ее груди повязку, он не воспринимал ее как ребенка. Вероятно, она никогда не нарастит пышные формы, но ему нравилась ее стройная тоненькая фигурка.