– Какая же ты сладкая, детка, слаще меда, – пробормотал Эваи, покрывая поцелуями шелковистый живот Фионы.
– Дай мне поласкать тебя, Эван, – взмолилась Фиона.
– Нет, не сейчас. Если ты начнешь меня ласкать, боюсь, под твоими мягкими ручками я не сумею сдержаться.
Фиона широко раскрыла глаза, когда Эван принялся целовать завитки ее волос внизу живота. Она попыталась сдвинуть ноги, однако он не позволил ей этого сделать. На секунду Фиона замерла от смущения, но с каждым прикосновением языка смущение становилось все слабее, уступая место безудержной страсти. Тихонько застонав, она подалась навстречу новой, доселе невиданной ласке. Наконец она почувствовала, что больше так не выдержит.
– Эван! – вскрикнула она.
– Не сдерживайся, моя радость, – прошептал on, прекрасно поняв, что она хочет сказать.
И Фиона, громко вскрикнув, содрогнулась в сладком экстазе. Она все еще тяжело дышала, пытаясь прийти в себя от удивительных ощущений, которые подарил ей Эван, когда он вновь принялся покрывать поцелуями ее тело, на сей раз снизу вверх. И стоило ему опять коснуться поцелуями ее груди, как Фиона, к своему изумлению, почувствовала огонь желания. Обхватив Эвана обеими ногами за талию, она подалась ему навстречу. Некоторое время он обладал ею нежно и бережно, но вскоре они оба почувствовали такую всепоглощающую страсть друг к другу, что им стало не до нежности. Последней трезвой мыслью, которая посетила Фиону до того, как они оба вознеслись к безоблачным высотам, была мысль о том, что Эвап напрасно утверждал, что у него нет никакого опыта в любовных делах, ее, Фиону, он способен убить своею страстью.
Она держала Эвана в своих объятиях и легонько поглаживала его по спине. Наверное, она теперь несколько дней не сможет заниматься любовью, решила Фиона и улыбнулась. Она знала, что, немного отдохнув, она будет готова к новым ласкам и вновь будет сходить с ума от безудержного желания.
И в то же время она была рала, что Эван на нее не смотрит. Она понимала, что ей потребуется еще некоторое время, чтобы избавиться от смущения, которое она испытывает при воспоминании о таких интимных ласках, о существовании которых она даже не подозревала. С другой стороны, Фиона знала, что глупо чувствовать стыд. Она ведь не испытывали ни малейшего смущения, когда ласкала губами его восставшую плоть, да и Эван после этого даже не покраснел и не попытался отвернуться, чтобы не смотреть ей в глаза. Ей доставили истинное удовольствие его ласки, и если ему было приятно заниматься с ней любовью именно таким способом, значит, нужно принимать это без всякого сопротивления и не вынуждать его успокаивать ее нежные чувства.