Фиона лежала, бездумно уставившись в потолок и машинально поглаживая Эвана по широкой спине. Он прерывисто дышал, распластавшись прямо на ней, придавив ее тяжестью своего тела. Сознание того, что она только что доставила ему удовольствие, было приятным, и в то же время Фиона ощущала некоторое неудовлетворение.
Она никак не могла понять, что ей не нравится, и вдруг ее как громом поразило: Эван не смог заставить ее кричать. Она вспомнила, как Джилли пыталась объяснить ей, что женщина чувствует, занимаясь любовью с мужчиной, и почему она, Джилли, всегда так стонет и кричит, когда Коннор ею обладает. Фиона тогда не слишком поняла ее объяснения. Но она знала точно: Эван не смог заставить ее издать восторженный вопль.
Сначала Фиона подумала, что сама в этом виновата, однако уже в следующую секунду отбросила эту мысль. Она испытала страсть, очень сильную. Поднялась почти до немыслимых высот, и даже острая боль, когда Эван лишил ее невинности, не смогла погасить желание. Каждый раз, когда Эван вонзался в нее, она чувствовала, что восходит к неземным вершинам. Но потом он достиг блаженства, оросив ее своим семенем, и рухнул на нее всем телом, а вот она осталась не до конца удовлетворенной. Эван подвел ее к вратам рая, вошел в них, а ее оставил на пороге.
Фиона открыла было рот, чтобы сообщить ему об этом, и быстро закрыла его. Чутье подсказывало ей, что малейшая критика, малейший намек на то, что Эван сделал что-то неправильно, будет ошибкой с ее стороны. Из разговоров с самим Эваном и с Мэб она сделала вывод: Эван не слишком уверен в себе, сомневается, что может нравиться женщинам. А поскольку он очень похож на Коннора, Фиона понимала, что он наверняка болезненно воспримет критику в свой адрес. И если она сейчас признается ему в том, что он не сумел ее удовлетворить, его самолюбию будет нанесен сокрушительный удар.
А впрочем, какая разница, смог он заставить ее кричать или нет, уговаривала себя Фиона, чувствуя, что Эван постепенно затихает в ее объятиях. Она испытала острое наслаждение от его поцелуев и ласк, огромную радость оттого, что доставила ему удовольствие. Этого довольно. Во всяком случае, пока. Ведь Эван проводил время с женщиной всего раз в году, и вполне понятно, что для него самое главное – удовлетворить собственную страсть. Это пройдет, и он подарит ей то неземное блаженство, которое пыталась описать Джилли. А пока самое главное – не позволить ему вновь замкнуться в себе. Почувствовав, что Эван немного напрягся, она поняла: он намерен объясниться.