– Довольно романтично. А вы с Ангусом…
– О нет, дорогая. – Тиш резко встала, чтобы налить себе апельсинового сока. – У нас был приятный неторопливый обед, потом, чтобы полакомиться десертом и немного выпить, мы остановились в Сорренто, а затем приехали домой. Мы как раз потягивали свои напитки, когда ты позвонила.
Миранде показалось, что мать на секунду покраснела, но, возможно, это был только отсвет от розового платья.
– Ладно, я собираюсь пойти наверх, принять очень горячий душ и попытаться стать к приезду Саманты нормальным человеком. Я не спала и пяти часов, ты ведь понимаешь, чем я занималась.
От отвращения к себе Рейн не могла ни заснуть, ни усидеть на месте, поэтому, надев чистые джинсы с футболкой и захватив куртку от дождя, поехала на рынок во Фримонт, который работал в воскресенье.
Пока Рейн ставила коробку на прилавок, Бринн внимательно наблюдала за ней.
– Я думала, ты сегодня не приедешь.
– Да, – ответила Рейн более резко, чем хотела бы. – Похоже на то.
– Ни на что это не похоже. Изменились планы, вот и все. Но если ты не желаешь меня видеть…
– Ладно, кончай. Я всегда продаю больше цветов с твоими штучками, со стрекозами всякими. И ты бы не появилась тут, если бы не хотела.
– Тогда пойду за другой коробкой.
– У тебя сегодня только две?
– Да, я решила ехать в последнюю минуту и захватила совсем немного.
– Ну и правильно. Внутренний голос мамы Бринн и небеса, если поглядеть на них как следует, не обещают сегодня толпу клиентов.
– Неудивительно. Сейчас вернусь.
– Жду. У тебя будет полно времени рассказать мне, почему ты сегодня утром так кисло смотришь на мир.
Саманта с тетей Ранди, именно так девочка называла Миранду в раннем детстве, были поглощены разговором о дне рождения, который должен превратиться в настоящую феерию, как только бабушка даст официальное разрешение. Воспользовавшись передышкой, Мейсон обратился к матери:
– Где Рейн?
– Не знаю. Могла бы предположить, что она заснула или решила ждать тебя где-нибудь подальше от посторонних глаз.
– Ты ей что-нибудь сказана?
– Я даже не видела ее, дорогой, а если бы и видела, то не сказала бы ни единого слова, чтобы не травмировать ее. Может, я и не одобряю все это, но жестокость мне несвойственна.
– Конечно. Я должен был знать и не спрашивать. Она наверняка еще спит в моей комнате. Займи Саманту, а я пойду взгляну.
– Хорошо, дорогой. Только отнесись к этому спокойно и «с умом.
Вздохнув, он направился к себе.
Ни в постели, ни в душе Рейн не было, хотя платье еще лежало на полу рядом с брюками. Вешая их в шкаф, он заметил, что исчез его халат.