Они вылезли из постели только после трех, и пока Мейсон был в душе, Рейн доказывала наличие кулинарных способностей, готовя бисквиты из ничего, , взбивая яйца с ветчиной и единственным зеленым перцем, который не окончательно умер в холодильнике.
– Надеюсь, ты приготовила много, – сказал Мейсон, застегивая рубашку. – А то у меня ничего не было во рту после тех бутербродов с арахисовым маслом.
Рейн посмотрела на сковороду и разбила туда два последних яйца.
– Кто узнает первым? – спросила она.
– Саманта, – без колебаний ответил Мейсон. – Потом мать и Миранда.
– А Каролина? Разве не она должна быть первой?
– Формально да, – сказал он. – Но возможно, мне понадобится тактическая поддержка, чтобы объясниться с ней и Ангусом. В злобе она способна кастрировать меня.
– Нет, теперь это мои игрушки. – Рейн продемонстрировала, как она готова защищать свою собственность.
Мейсон отвел ее руку на безопасное расстояние.
– Не начинай того, что не собираешься закончить.
– Не смейся. Как бы то ни было, после Каролины я звоню в Бемиджи. Мне не терпится сообщить родителям.
– Мы слетаем туда через пару недель. Я хочу с ними познакомиться.
– Не только с ними. С братьями, сестрами, кузенами. У нас большой клан, я единственная, кто далеко уехал от дома.
– Чему я очень рад.
Они съели все с таким же аппетитом, как недавно удовлетворяли друг друга. Затем Рейн отправилась в душ, а Мейсон проверил свой автоответчик и зашел взглянуть на нее. Она уже собрала влажные волосы в узел, надела облегающее пепельно-розовое платье и теперь делала макияж.
– Ты похожа на шербет, – сказал он, вытаскивая из кармана сложенный галстук.
– Специалисты по цвету утверждают, что розовый делает человека приятным для глаза.
– Ты и без того приятная. Даже моя мать считает тебя приятной, хотя не думает, что я должен на тебе жениться. Но и это переменится, когда она узнает, что я действительно влюблен в тебя, а не пал жертвой ее не туда направленного волшебства.
Рейн замерла с помадой в руке.
– Мы сумасшедшие, да? Мы знакомы всего две недели, и если их зелье действительно…
– Ничего оно не сделало, – твердо заявил Мейсон. – Я еще могу признать, что фен шуй где-то на грани возможного, но колдовство… Никогда. Или ты другого мнения?
– Нет. – Рейн закончила красить губы. – Все в моей жизни должно измениться. Никакой миссис Перлмуттер. Никакой игры в мяч. Никаких детей в переулке. Я уверена, брак с тобой – правильный шаг. Ведь если я сейчас посмотрю на потолок, то что увижу? Покойного президента.
– Кого-кого?
– Смотри, трещина образует профиль Авраама Линкольна.