Розамонд неохотно сделала глоток и провела по губам кончиком языка.
— Поверьте, чтобы препираться с безмозглыми болванами, совсем не обязательно быть находчивой.
— Должно быть, она имела в виду тебя, Род. Назвать принца крови безмозглым болваном — значит совершить государственную измену, — объявил Эдуард, явно наслаждаясь происходящим.
Роджер широко улыбнулся:
— Скорее всего вы правы. При нашей первой встрече с леди я действительно вел себя не слишком умно. Что ж, тогда мне было всего семнадцать.
Как ей сейчас! Неужели чертов наглец хочет ее оскорбить?
— Видите ли, я совсем вас не помню. Может, вы что-то помните обо мне?
Роджер скривил губы в злорадной усмешке:
— Вы вечно бегали наперегонки со сворой собак, ныряли в ров и выглядели настоящей оборванкой. Однажды Гарри назвал вас мокрой крысой, и вы забросали нас камнями.
— Изрыгая при этом самые грязные ругательства, — кивнул Эдуард.
Розамонд вспыхнула.
— Если мои манеры были столь отталкивающими, очевидно, вас привлекло мое приданое, — бросила она, с удовлетворением заметив, как оцепенел Роджер: оскорбление явно попало в цель.
Эдуард тоже перестал улыбаться.
— На что это ты намекаешь, черт возьми? — спросил принц.
— Иначе зачем ему было делать предложение? Ответ ясен: из-за моего богатства, — выпалила Розамонд.
— Нет, ты ошибаешься, — раздраженно возразил принц. — Это я попросил его. Такой союз устраивал всех. Бароны жаловались на то, что самые богатые наследницы достаются чужеземцам, вот я и постарался, чтобы тебя отдали англичанину.
Розамонд опустила ресницы, стараясь не показать, как унижена. Она сама навлекла на себя позор. Опять ее проклятая неуверенность в себе! Ощущение собственной неполноценности преследовало ее с детства. Потеря родителей и брата заставляла ее чувствовать себя недостойной иметь семью. Недостойной любви.
Чья-то рука легла на ледяную ладонь Розамонд, согревая уютным теплом.
— Поверьте, вы были самой драгоценной в мире наградой. Я считаю огромной честью для себя породниться с благородной фамилией Маршал.
Чистосердечен ли Роджер де Лейберн или просто смеется над ней? Но его слова по крайней мере вернули принцу хорошее настроение.
Розамонд увидела, как Эдуард снова улыбнулся.
— Я единственный женатый мужчина в обществе холостяков. Пора кому-то присоединиться ко мне, — объявил он.
— Но ваш брак — одно название, — дерзко заметила Розамонд.
Роджер предостерегающе сжал ее пальцы.
— Скоро все изменится. Элеоноре Кастильской вот-вот исполнится шестнадцать. В Виндзоре для нее уже приготовлены роскошные покои.
— Неужели вы ее еще помните?