— Элеонора стала моей дорогой подругой. Вместе мы сможем утешать друг друга, господин мой.
— Ты сильна и отважна, Розамонд. Позаботься о Норе, я очень ее люблю.
Розамонд озабоченно сдвинула брови.
— Лорд Эдуард, вы должны пообещать мне, что вернетесь. Я никогда не сумею утешить Элеонору, если с вами что-то случится.
Эдуард расправил плечи и сказал ей то, что она жаждала услышать:
— Даю слово, что вернусь.
Едва Розамонд поднялась к себе, как вошел Роджер и стал собирать вещи. Все еще стискивая Чирк, она пронзила мужа обвиняющим взглядом:
— Ты уезжаешь завтра, возможно, на бой, и не сказал мне ни единого слова!
— Боялся, что стоит мне отвернуться, как ты тут же сбежишь к врагу.
— Похоже, я это заслужила, — призналась Розамонд. — Господи, Роджер, а вдруг с тобой что-то случится?
Род с притворным удивлением приподнял брови:
— Дорогая, неужели ты начинаешь питать ко мне нечто вроде нежных чувств?
— Нет! — воскликнула она поспешно. Чересчур поспешно. — Но ты мне нужен. Что мне делать, когда Чирк начнет щениться? Она может погибнуть. И за тебя я боюсь.
Род засмеялся было, но тут же осекся, сообразив, как тревожится Розамонд.
— С Чирк все будет в порядке, милая. — Он погладил терьера и посадил на ковер. — Рождение — это начало жизни. Меня тут не будет, зато останешься ты и, если случится неладное, поможешь бедняжке. Смерть — такая же часть жизни, как и рождение, но страх смерти не должен мешать тебе жить. Я знаю, скольких любимых ты потеряла, но позволь прошлому уйти и смирись с тем, что не имеешь власти над завтрашним днем. Все, что у нас есть, — это сегодня… одна ночь.
Розамонд не могла отвести от него глаз. Его пристальный взгляд почти пугал ее, но, несмотря на покрытые щетиной щеки и подбородок, он никогда не казался ей красивее, чем в эту минуту.
— Отнеси меня в постель и люби, Род.
Он иронически усмехнулся:
— Ты и в самом деле ожидаешь, что я погибну.
— Нет! Матерь Божья, не говори так!
— Значит, все же любишь меня? — допытывался он.
— Нет! Просто меня совесть замучит, если с тобой что-то случится. Все, кого я люблю, умирают!
— Прекрати!
Он подхватил ее на руки и понес к постели.
— Ты будешь любить меня, клянусь Богом, так, как только женщина способна любить мужчину, а когда я приеду, полюбишь еще сильнее!
На третий день апреля королевская армия, собранная Эдуардом, двинулась из Оксфорда мимо Чилтернских холмов на Нортхемптон. Каким-то чудом воины всего за день прошли тридцать пять миль. Эдуард приказал атаковать Нортхемптон, зная, что, если застать врага врасплох, он сдастся без боя.