— Нэн, ты еще хуже Роджера. Путешествие было долгим лишь потому, что мы тащились как улитки! Но я с удовольствием полежала бы в этой невероятной ванне-корабле!
Пока Розамонд раздевалась, Нэн не сводила с нее глаз.
— Когда появится малыш?
— Сама не знаю, — ответила Розамонд, поняв, что Нэн может заточить ее в замке до рождения ребенка. — Месяца через четыре, наверное.
На самом деле она была уже на седьмом месяце, но не признаваться же в этом служанке!
В комнату вошел Роджер и попытался отделаться от Нэн:
— Я сам поухаживаю за Розамонд, Нэн.
— Но мне нужно развесить ее чудесные платья, господин. Нельзя же, чтобы они помялись!
Род лукаво подмигнул Розамонд:
— Платье можно назвать чудесным, только если мужчине хочется его снять с хозяйки! Придется довольствоваться поцелуем, раз уж Нэн отказывается оставить нас наедине.
— Судя по моей госпоже, вы и без того оставались наедине чересчур часто, — пошутила Нэн.
Едва Род получил свою награду и ретировался, Нэн заметила:
— Господин, естественно, хочет, чтобы его сын родился в принадлежащем ему замке.
Розамонд, лежа в ароматной воде, размышляла над словами Нэн. Когда-нибудь великолепный замок, полный сокровищ, будет принадлежать их ребенку, как и Першор с Дирхерстом. Впервые она поняла и одобрила честолюбивые замыслы мужа. Земельные владения означают богатство, власть и безопасность. Она хотела для своего малыша всего самого лучшего.
Отпечаток его губ еще горел на груди в том месте, где он целовал ее сердце. Поразительно, как быстро изменились их отношения и как смягчились ее чувства по отношению к нему. Как он уверял ее, смеясь: «Милая, я намереваюсь умереть либо в бою, либо в собственной постели, а не из-за какого-то безрассудного плана, который, по-твоему, замыслили мы с Эдуардом».
А она еще сомневалась, может ли ему доверять! Род поклялся, что если она доверится ему, он ни за что ее не предаст.
Розамонд счастливо вздохнула, любуясь фигуркой дракона. Вероятно, и дракона можно усмирить.
Но на следующий день Розамонд убедилась, как жестоко ошиблась. Во двор замка то и дело въезжали молодые дворяне, и Роджер подолгу запирался с каждым.
В конце концов Розамонд спросила мастера Берка, кто они такие, и тот стал называть одно имя за другим:
— Тот, смуглый, — это лорд Мортимер. Его замки расположены вдоль границы с Уэльсом в Уигморе. Тот, хмурый коренастый мужчина, — лорд Хей, а красавец — Монтгомери.
— Можете больше не продолжать, мастер Берк. Все это приграничные бароны, я о них слышала.
— Верно, госпожа, если не считать рыжеватого молодого человека. Это Линкольн де Уоррен, семья которого владеет замками в Льюисе и по всему Суррею. А теперь прошу меня простить, госпожа. Мне нужно проверить, как дела на кухне. Сэр Роджер приказал приготовить не баранину, а оленину.