А гортанный грудной смех, звучащий настоящей музыкой! Зовущий, чувственный, такой чувственный, что, каждый раз слыша его, он только и думал, как бы подмять ее под себя. Соблазнительный смех — один из самых возбуждающих даров, которые может принести женщина в мужскую постель. Как лукаво она улыбнулась, уверяя, что купание в ледяной воде может излечить опухоль…
Его фаллос дернулся.
«Купание в ледяной воде — лучшее лекарство от опухолей, но я предпочитаю твой горшочек с медом…»
Аромат роз и миндаля окружал его, и Род ощутил безумное желание испробовать ее на вкус. Стоило закрыть глаза, как рот наполнился сладким абрикосовым соком. Чресла приятно напряглись..
Она дразнила его чересчур долго, и теперь, если в ближайшее время не разденет ее и не проведет рукой по крепкому телу, он просто сойдет с ума.
…Род обнял ее, развязал тесемки платья и жадно наблюдал, как гвоздично-красный бархат медленно сползает к ногам. Иисусе, он даже не представлял, как она прелестна! Совершенные груди, высокий холмик, поросший золотистыми завитками, и самые длинные ноги, которые он когда-либо видел…
Боль внизу живота вдруг стала такой острой, что Роджер скорчился и с грязным ругательством вскочил с постели, потянувшись к кувшину с вином. Что ж, может, хоть хмельной напиток немного уймет ненасытное желание, пробужденное образом Розамонд.
Розамонд и Нэн разбудил громкий храп Неда. Они растолкали его только после того, как оделись, собрали и сложили белье и одеяла. Все трое позавтракали хлебом, фруктами и вином, оставшимися в корзине. Розамонд готовилась к встрече с нахальными слугами, зная, что не уедет, пока не выскажет им все, что думает, и не предупредит о печальной судьбе, грозящей им в самом ближайшем будущем.
Она сразу направилась в кухню и в ужасе остановилась на пороге, потрясенная невиданным разгромом. Грязная посуда, оставшаяся со вчерашнего дня, валялась на столах, остатки еды так никто и не убрал, и в помещении стоял запах гнили и кислятины. Кухарки нигде не было видно, только бледная молодая судомойка пыталась разжечь огонь в очаге.
— Где кухарка? — разозлилась Розамонд.
— Она в постели, мэм, — испуганно пролепетала судомойка.
— Но уже почти девять, — возразила Розамонд.
— Она никогда не встает раньше десяти, — прошептала девочка.
— Как тебя зовут? — уже мягче осведомилась Розамонд, поняв, что та боится всех и каждого.
— Эдна, — выдохнула судомойка, нервно вытирая руки о грязное платье.
— Вот что, Эдна, кухню нужно хорошенько вымыть. Это твоя работа?
— Да, мэм. Поэтому я и развожу огонь. Чтобы воду вскипятить.