— Но ты же видела, сколько работы осталось со вчерашнего вечера! Следовало начать пораньше!
— Я так и сделала, мэм, — оправдывалась девушка. — Пришлось собрать хворост в лесу и натаскать воды из колодца.
— Но это не твое дело! Для чего же существуют мальчишки-подручные? Или ты единственная судомойка?
Эдна кивнула:
— Да, но я не жалуюсь, мэм, правда, не жалуюсь.
— Вижу, та жирная дрянь напугала тебя на всю жизнь, но обещаю, Эдна, что скоро все переменится.
С этими словами Розамонд отправилась в кладовую добыть припасов в дорогу. Завернув в салфетку несколько каплуньих ножек, она велела Нэн принести яблок и мех с красным вином. Когда они вошли в зал, управитель спускался вниз.
— Мы уезжаем, мастер Даймок, — объявила Розамонд, стараясь не показывать своего страха, — но предупреждаю: ваши дни здесь сочтены. Я намереваюсь обо всем доложить своему кузену, графу Глостеру, перечислить ваши упущения и открыть ему глаза на ваше наглое поведение.
Вместо ответа Даймок бросил на нее столь издевательский взгляд, что Розамонд стало не по себе. Неужели он знает нечто такое, о чем она не имеет ни малейшего понятия?
Не подавая виду, что встревожена, она величественно прошествовала мимо него с надменным видом.
Выйдя во двор, Розамонд поежилась. Дыхание перехватило от холода. По-видимому, ночью был мороз, и она ощутила внезапную тревогу за коней, оставшихся под открытым небом. Закутавшись поплотнее в плащ, она объявила:
— Давай отдадим бедным животным наши яблоки, Нэн.
Они пересекли двор, обогнули конюшню, но, выйдя в поле, увидели, что лошади исчезли. Повернувшись, Розамонд едва не столкнулась с конюхом. Тот злорадно ухмылялся.
— Где наши лошади?! — взорвалась Розамонд, борясь с ужасом, охватившим ее.
Негодяй пожал плечами:
— Может, кто-то их украл?
На какой-то миг Розамонд охватила ярость.
— Готова биться об заклад, к этому приложил руку мерзавец Даймок!
Но в следующее мгновение ледяной страх стер все следы гнева. Это ловушка. Безжалостные негодяи избавились от лошадей, и кто теперь помешает им избавиться от седоков?
— О, мой ягненочек, что же нам теперь делать? — запричитала Нэн.
— Пойду проверю в конюшне, госпожа, — сказал Нед.
Он положил седельные сумки и прошел мимо краснолицего конюха, рискуя получить очередной фонарь. Скоро Нед вернулся — поникшие плечи и унылый вид говорили сами за себя.
У Розамонд задрожали колени, но присутствия духа она не потеряла. Нужно как можно скорее выбраться отсюда. Ее терзало беспокойство за Нимбуса, но она понимала, что сейчас главное — позаботиться о собственной безопасности.