В день похорон королевы Элеоноры снег прекратился, выглянуло яркое солнце, стало теплее. Кортеж из Виндзора медленно полз по улицам Лондона сквозь толпу бесчисленных зевак к Вестминстерскому аббатству. Черные лошади сопровождающей гроб свиты покачивали головами с черными плюмажами. Смирив недовольство, вызванное тем, что король в свое отсутствие не назначил его регентом, свиту возглавлял Томас Ланкастер. Менее стойкие к холоду придворные ехали в закрытых каретах.
Цветы для королевы прибыли с острова Уайт на рассвете, их сразу доставили в аббатство. Граф Глостер распоряжался всей церемонией. Его жена Джоанна сидела рядом с братом на передней скамье, предназначенной для членов королевской семьи.
Марджори и Хэмфри сидели с Сильвией и ее отцом, Роджером Байгодом, маршалом Англии. Архиепископ Уинчелси начал заупокойную службу:
– Аз есмь воскресение и живот…
Джори сидела, опустив глаза, чтобы не видеть горящих красным огнем черных глаз Уорика. Она пыталась занять голову подобающими случаю мыслями, но каждый раз, когда ее взгляд падал на пламя свечи, в памяти всплывали подробности свадьбы Джоанны и ее собственной. Изо всех сил Джори пыталась избавиться от ощущения близости Уорика, но ей это явно не удавалось. «Нельзя задерживаться в Виндзоре, иначе наша встреча будет неизбежна». Шепотом она спросила у Хэмфри:
– Мы можем завтра же вернуться в свой Мидхерстский замок?
Гай де Бошан тоже был рассеянным во время этой службы. Он заметил Джори, лишь когда та сняла капюшон и ее золотистые волосы засияли знакомым серебристым светом, образуя вокруг головы сверкающий нимб. С этого момента Гаю было на чем сосредоточиться. «Дьявол побери, она вовсе не ангел!» – напомнил себе Уорик, посмотрел на высокого молодого человека рядом с ней и проклял Хэмфри де Боуна самыми страшными словами.
Сжав губы в жесткую линию, он размышлял: «Это моя собственная ошибка. Я сам предупредил ее, каково это – быть моей женой». Граф дословно вспомнил собственные слова: «Будет ли это «да» или «нет», я подчинюсь твоему решению». «Что за чушь я тогда нес! Как только Суррей отказал мне, надо было похитить ее и увезти!»
Внимание присутствующих снова вернулось к королеве Элеоноре, когда ее гроб опустили в саркофаг в аббатстве. Скоро над могилой появится бронзовая статуя, чтобы последующие поколения могли навещать королеву и молиться за ее душу.
После заупокойной службы Джори покинула аббатство в обществе Джоанны.