— Я собираюсь поговорить с епископом Бьярнвардом о раке Олава Святого, — сказал однажды Олав. — Ты должна присутствовать при этом разговоре и рассказать все, что тебе известно. Священники Транд и Петр тоже пусть придут.
Эллисив уже рассказала ему о своей беседе с Трандом.
— А зачем тебе Петр? — удивилась она.
— Он мне нравится. И может, он скажет что-нибудь важное, ведь он православный священник.
— При чем тут это?
— Не знаю. Но, по твоим словам, у него склад мыслей иной, чем у других.
Эллисив поразило, что Олав заговорил как правитель, однако изменить это было уже невозможно.
— Как знать, захочет ли Транд прийти, — усомнилась Эллисив. — Он ведь из тех людей, которые делают только то, что им по душе.
— Я это понял. Но, думаю, он придет, потому что он мой друг. Они стояли рядом на уступе скалы, круто обрывавшемся в море.
У берега разгружали торговый корабль, был отлив, корабль оказался на суше и завалился на бок, но люди продолжали таскать бревна и глиняные сосуды, привезенные из Норвегии.
Неподалеку Ингигерд играла с девочкой-одногодкой из усадьбы ярла. Девочки придумали, будто с ними играет добрый тролль-невидимка, и все время обращались к нему.
Скули не было с ними. Арнор Скальд Ярлов пригласил его к себе в усадьбу, чтобы Скули познакомился с его сыновьями.
Эллисив взглянула на Олава. Он повзрослел за эту зиму — стал выше, раздался в плечах, и теперь у него была настоящая борода. Но это не все. У него изменилась осанка и выражение лица. Он превратился в мужа, на котором люди задерживали взгляд. Несмотря на гордую осанку, он не выглядел высокомерным, черты лица у него были резкие, но мужественные и красивые. А светлые волосы, верно, были такие, как у Харальда в молодости, когда царица Зоя попросила у него локон. Но самое лучшее, что было у Олава сына Харальда, — это глаза.
Эллисив видела, как девушки засматривались на него, когда они проходили между домами. И думала, что, наверное, он не всегда проводит ночи в одиночестве.
Олав добился своего. Епископ Бьярнвард, священники Транд и Петр и сам Олав сошлись в поварне у Эллисив.
Олав сказал, что в этом доме никто не помешает их беседе. Епископ Торольв, уязвленный в самое сердце, предложил предоставить епископские покои в полное их распоряжение, удалившись вместе со своими людьми, но Олав пропустил это мимо ушей.
Олав приказал, чтобы им подали угощение, пиво и даже вино. И велел Эллисив поторопить неповоротливых служанок. Эллисив сердито спросила, давно ли ее служанки перешли к нему в подчинение.
Олав только засмеялся.
Когда со стола убрали и в самые красивые кубки, привезенные Эллисив из Гардарики, разлили вино, Олав заговорил о святом конунге.