– Они погибли, – ответил Эмиас, закрывая лицо рукой. – Их тела нашли, когда паводок стал спадать. Мельник и Бетти были неподалеку, их обнаружили в обломках колеса и галереи, а Елизавета... – Он остановился и нервно сглотнул: – Елизавету нашли ниже по течению, на пляже, там, где Экберн впадает в Уз. Все они были... изуродованы. Мы не могли поверить, что тебе удалось уцелеть.
Теперь сознание Пола работало в полную силу:
– Они упали раньше меня, в тот самый момент, когда рухнула платформа. Они упали в воду с обломками... – он не закончил фразу, – когда я упал, первая волна ушла вперед, и это-то меня и спасло.
Эмиас вытер рукавом слезы:
– Отец, я не могу описать тебе, что я пережил. Я знаю, что Бог покарал меня. Елизавета... я любил ее, она была доброй женщиной, матерью моих детей, и я правда любил ее, но обращался с ней так ужасно, что Господь избрал этот способ, чтобы наказать меня. Я столько времени простоял на коленях в часовне, умоляя о прощении, что едва разгибаюсь. О, отец, – он замолчал и некоторое время не мог продолжать. – Я вел себя отвратительно и по отношению к тебе, папа, я был непослушен, и Господь открыл мне на это глаза. Я заставил страдать стольких людей, что не знаю, смогу ли я когда-либо загладить свой грех.
– Сын мой, сын мой, не сдавайся. Успокойся, дитя мое, – произнес Пол, протягивая руку, чтобы погладить Эмиаса по плечу.
Тот схватил его руку и прижал к губам, все еще всхлипывая, и вдруг на Пола нахлынуло какое-то отвращение – почему слова Эмиаса звучат так отстранение? Ему показалось, что Эмиас просто играет роль пораженного горем мужа перед завороженной аудиторией собственной персоны, говоря и делая то, что, по его мнению, должен был бы говорить и делать убитый горем муж, играя эту роль с таким же пылом, как он изображал из себя гуляку в тавернах Йорка.
Еще ребенком Эмиас стремился стать центром внимания, а так как он был любимчиком отца и гордостью наставника, ему это удавалось без особого труда. Повзрослев, он готов был играть любую роль, лишь бы это привлекало к нему всеобщее внимание. Вот почему его раскаяние казалось неискренним – Эмиас любил только Эмиаса. Пол попытался отнять руку, но сын держал ее мертвой хваткой, оставалось только ждать, когда представление завершится.
Двадцать пятого марта паводок окончательно схлынул, и можно было начать подсчет убытков. Фабрика уцелела, хотя сильно пострадала, но теперь ткачи тем более не хотели работать на ней, и пришлось вернуться к старому и неэффективному методу надомной работы. Требовалось новое мельничное колесо, а берега реки от мельницы вдоль поля необходимо было отстроить и укрепить. На все это нужны были деньги.