Пол любил детей, ему нравилась компания Джеймса, и у него было много работы по восстановлению поместья, но ночами, когда он пытался уснуть и ему мешала боль в искалеченной руке, а чаще – пустота в собственной душе, его мысли обращались к Нанетте. Если бы она вернулась домой, тьма рассеялась бы и горечь покинула его. Она такая легкая, такая теплая, такая добрая. Он молился за нее Святой Деве, и ему никогда не приходила в голову мысль о неуместной иронии этой просьбы. В глубине же сознания он молился безымянной матери-земле, каждой весной производившей на свет нежные зеленые ростки. Нанетта сказала, что может вернуться, когда станет не нужна госпоже, – и тогда все снова зацветет, зазеленеет и возродится. В этом он видел свое утешение, не менее важное, чем сама месса, – она сказала, что может вернуться.
Пробиваясь сквозь шелк палатки, свет отбрасывал странные тени от перемещающихся внутри людей со свечами и факелами, и тонкая ткань не заглушала какофонии голосов и музыки. Два мальчика ожидали музыкального сигнала, чтобы откинуть полы входа палатки. На их голубых ливреях были вышиты белые французские лилии, и мальчики нервно поглядывали на восьмерых дам в масках, которые ожидали сигнала для входа.
Дамы тоже нервничали, но если они и дрожали, то скорее из-за того, что в Кале в октябре довольно холодно, а их сшитые специально для представления алые атласные платья, поверх парчовых рубашек, золотые маски и легкие головные уборы, украшенные жемчугом, служили слабой защитой от осенней прохлады. Волосы дам не были убраны и свободно струились по спине, вызывая, как это и было рассчитано, волнение у мужчин. В палатке собралось большое общество, возглавляемое двумя королями – Франции и Англии, для которых эти дамы должны были танцевать.
Нанетта стояла второй в этом ряду. Впереди была Анна, маркиза Пембрукская, которой предстояло вскоре стать королевой Англии, а рядом – Мэри Ховард, дочь герцога Норфолка, невеста внебрачного сына короля, герцога Ричмонда. Нанетта получила это почетное место за свою красоту – леди Анна избрала семь самых красивых фрейлин, независимо от их статуса, так как королю Франции он безразличен, король будет оценивать танцовщиц по их внешности. Он, однако, не согласился принять маркизу как королеву, поэтому и был устроен этот маскарад.
Нанетта слегка дрожала от влажного морского бриза, обдувающего ее обнаженные плечи и грудь, и нетерпеливо поглядывала на пажей. Внезапно она вспомнила своих давно умерших маленьких братьев – Джеки и Дикона. Наверно, эти пажи были не старше Джеки и Дикона, когда их унесла чума. И отец – как бы он был горд, если бы смог увидеть ее сейчас! Нанетта не сомневалась, будь он жив, он сумел бы попасть на эту королевскую встречу. Впрочем, будь он жив, ее бы здесь не было – она давно была бы замужем и сидела дома с детьми.