Он посмотрел на своего брата горящим взглядом.
– Как любовь к женщине, Карел. Подумай об этом. Один наступает, другой сдается!
– Сейчас ты говоришь военным языком, – рассмеялся Карелли. – Все это выглядит слишком сложным.
– Да, – согласился Морис, – зато бодрит! Словно управляешь четверкой лошадей, запряженных в колесницу. Иногда она может опрокинуть тебя, но когда она вся тебе послушна, ты ощущаешь несравненное чувство власти!
Он перевернул страницу, читая ее и слушая в своей душе. Потом взглянул на брата, наблюдающего за полетом его мысли.
– Конечно, – произнес он, как бы отмахиваясь от чего-то, – мой бывший тесть отстаивает мнение, что контрапункт – единственно настоящая музыка. Он упрям как осел. Но прислал мне такое любезное письмо, когда я женился на Джулии.
– Как она? Ты счастлив с ней? – робко спросил Карелли. Морис чуть дотронулся до нот пальцами, словно трогал ее лицо.
– Она восхитительна и большая помощница мне. Ты знаешь, она может играть на любом инструменте и читает, что я написал сразу же. Если я не уверен в пассаже, я зову ее и прошу сыграть его для меня.
– И ты ее любишь?
Морис слегка поднял голову, не вполне понимая, что подразумевал Карелли, потом ответил:
– Тебе самому надо жениться, брат. Пришла пора обзаводиться наследником. В Венеции столько много восхитительных женщин. Нам надо посмотреть, не можем ли мы решить дело до того, как ты снова уедешь воевать. Если узнают, что маршал граф де Челмсфорд здесь, недостатка в кандидатурах не будет.
Но Карелли только смущенно смотрел.
– Нет Морис, не надо. Я не могу. Я... Карелли отрицательно покачал головой. Он не мог выразить словами свои чувства к женщинам, как они страшат его своей мягкостью, сильным телом, своим темным, скрытным, вероломным умом. Он не мог объяснить, что он освобождает себя от их мрачной, похожей на паутину, цепкой магии, плотно закрывая свое сердце и разум, когда завоевывает их тела. С товарищами по оружию или проститутками, с детьми или старухами он чувствовал себя в безопасности, но все остальные...
Морис, видя, что он не может или не желает объяснять, пожалел его и снова сменил тему разговора.
– Тебе известно, что матушка опять говорит о перестройке Шоуза? Ты знаешь, что она вернулась домой в Англию?
– Да, – резко ответил Карелли. – Слышал.
– О, Карелли, почему ты против ее возвращения? – спросил Морис, снова неудачно выбрав тему.
– Это предательство... всего, – ответил Карелли и отвернулся.
Морис беззащитно смотрел на него.
– Ты слишком категоричен. Так нельзя. Карелли круто повернулся.
– Ты так не поступишь.