— Верно, — согласился Дар, разражаясь хохотом. — Слышал, что она сказала насчет грудей? И мужских мозгов?
Одобрительно хлопнув себя по колену, старик заключил:
— Кровь Господня! Какой она была бы прекрасной парой тебе, если бы все было по-иному!
— Легко тебе забавляться! — проворчал Торк. — Знаешь, она спросила, убил бы я ее или нет.
Торк наклонил голову и осушил чашу одним глотком.
— А что ты ответил на это?
— Сказал, что не знаю, но, честно говоря, сомневаюсь, что смог бы… разве что увидел бы, как она поднимает нож на моих детей.
Целых два дня просидела Руби одна, в башне, в темной сырой клетушке, где валялся тюфяк, стоял столик, но не было даже стула. Две узких бойницы были расположены слишком высоко, чтобы она смогла выглянуть. Единственный человек, с которым она общалась, был стражник, вручавший ей каждое утро кувшин с водой, еду и чистый ночной горшок.
Руби умирала от желания умыться, от страха за будущее и от скуки. Чего бы она не дала за хорошую книжку!
Когда на третье утро стражник Виджи открыл дверь, Руби заметила в его бегающих глазках нечто новое, но ничего не сказала, зная из предыдущего опыта, что он не станет отвечать на вопросы.
Она лежала на тюфяке, размышляя и фантазируя, вдыхая терпкий холодный воздух, проникающий в узкие оконца. Скоро настанет осень. Неужели Руби не будет дома к Рождеству?
Осень была ее любимым временем года и напоминала о том незабываемом свидании с Джеком.
Руби закрыла глаза, чтобы отогнать боль воспоминаний. Двадцать лет! Когда они пролетели?
Она и Джек были безумно влюблены друг в друга уже в последнем классе высшей школы. Руби любила его, но все-таки не сдавалась на настойчивые уговоры, желая быть уверенной, надеясь, хотя возможно и зря, на то, что сможет подождать до свадьбы. Теперь, когда она рассказывала об этом подругам, те отказывались верить и смеялись, не понимая, что тогда время было совершенно иным, а восемнадцатилетняя девственница не считалась чем-то вроде урода.
Однако каждую ночь они искушали судьбу, как обычно делают молодые, все с большим трудом останавливая ласки у запретной черты.
После окончания школы Джек, как прекрасный футболист, получил университетскую стипендию и должен был уехать больше чем за тысячу миль. Руби сдала экзамен в местный колледж. К концу сентября она похудела, а телефонные счета Джека были просто астрономическими. Два месяца, оставшиеся до каникул Джека, казались годами. Но ни ей, ни ему визиты были не по карману.
Поэтому Руби страшно удивилась, когда одним осенним днем открыла дверь своей комнаты и увидела стоявшего на пороге Джека в джинсах и пиджаке с эмблемой университета. Пряный запах одеколона, подаренного ею Джеку к Рождеству, повис в воздухе.