— Думаешь, теперь, лишившись всех пальцев, сможешь угодить жене в постели? — мрачно пошутил он.
Торк закрыл глаза от муки, вызванной мыслями о Руби и о том, что он больше никогда ее не увидит. Кое-как справившись с собой, он попытался улыбнуться Селику.
— Ты можешь думать еще о чем-нибудь? Сегодня Ивар начинает казни, а у тебя на уме одни лишь бабы! Яйца Тора! Какая женщина посмотрит теперь на тебя, с этаким ужасным шрамом на щеке?!
. — По-твоему, он уродливый? — надменно осведомился Селик. — А по мне, шрамы украшают мужчину. Думаю, женщины будут любить меня куда сильнее!
— Может, ты и прав, — согласился Торк, изучая незаживший шрам, тянувшийся от правого глаза Селика до самого подбородка.
— Что ж, по крайней мере Эйрик спасен. Кажется, Ивар не замышляет больше зла против него.
— Будем молиться, чтобы он оставил его в живых, — вздохнул Торк. Свою шкуру Торк не надеялся спасти. — Селик, если мы не доживем до конца дня, помни, что ты был мне верным и преданным другом.
Он с трудом сглотнул из-за кома в горле и прибавил:
— Хорошо бы нам встретиться в Валгалле или в раю… где бы там ни было.
Селик, казалось, задохнулся, но успел вовремя взять себя в руки. Обычное остроумие вновь к нему вернулось.
— Уверен, что мы пошагаем именно в том направлении? Ну что же, значит, ты был куда святее меня!
Несмотря на нестерпимую боль, Торк улыбнулся, зная, что другой возможности поговорить не представится.
— Селик… если ты выживешь, пообещай, что присмотришь за моими детьми и… Руби.
О Боже! Руби! Они так недолго были вместе! Так недолго!
Воины Ивара пришли за джомсвикингами и связанными повели во двор под стенами крепости. Сотни сторонников Ивара собрались собственными глазами увидеть казнь знаменитых джомсвикингов и удостовериться, хватит ли у них мужества спокойно принять смерть.
Торк увидел Эйрика, стоявшего в стороне вместе с остальными узниками, и гордо поднял голову, давая сыну знак крепиться и быть храбрым. Эйрик, благослови Боже его душу, держался гордо, и глаза, в которых не блестело ни единой слезинки, не колеблясь встретили взгляд отца. Священный Тор! Он слишком молод, чтобы выказать такую храбрость!
Люди Ивара развязали первых трех джомсвикингов и подвели к палачу, закрутившему на палочки их длинные гривы, чтобы обнажить шеи для топора.
Ивар выступил вперед, красуясь перед толпой. Если бы он знал только, что как две капли воды походит на своего заклятого врага Зигтрига! Оба были уродливы как смертный грех.
— Много лет мне твердили про храбрость джомсвикингов, — громко объявил он собравшимся. — Интересно проверить, умирают ли они так же, как все смертные.