Короче говоря, впервые в жизни у Мариэтты случилась настоящая истерика. И даже кое-какое основание уже имелось: виконт, человек бесхитростный, не сумел скрыть своих колебаний и сомнений. Напряжение все возрастало и здесь, напротив ювелирной лавки, достигло высшей точки.
Не имея ни малейшего понятия о переживаниях сообщницы, виконт вышел от ювелира с алмазом.
Осмотр камня был произведён в задней комнатке, представляющей собой нечто вроде мастерской.
Виконт только тогда окончательно убедился, что и впрямь имеет дело с самым большим алмазом в мире, когда увидел реакцию специалиста. Покрывшись багровыми пятнами и хватая ртом воздух, а рукой лупу, ювелир внимательнейшим образом изучил камень, напрасно пытаясь скрыть свои эмоции.
— Распилить или господин виконт хочет продать? — спросил он напрямик.
— Я ещё не решил, — ответствовал де Нуармон, чуть ли не силой отбирая драгоценность у потрясённого ювелира. — Во сколько вы его оцениваете?
— Трудно сказать. Вещь уникальная. Если распилить…
— Подумайте над этим, — сухо посоветовал виконт. — Владелец хотел бы получить деньги. Я зайду завтра-послезавтра.
Ювелир несколько оклемался.
— Послезавтра, пожалуйста. Мне нужно сориентироваться. Возможно, я смогу назвать сумму.
Выйдя за порог магазина, виконт собирался дать радостный знак Мариэтте, скрытой под густой вуалью. Однако знак не очень-то получился, так как де Нуармон вдруг со страхом подумал, а что, если до послезавтра ювелир дознается, что дело-то с душком, и начнёт строить козни? И зачем он полез во все это?… И виконт с недовольным выражением лица затоптался на месте.
Сама не своя от переживаний, Мариэтта восприняла его неуверенность как подтверждение своих подозрений и очертя голову кинулась через дорогу прямо под колёса кареты испанского посла.
Вряд ли и сто лет спустя удалось бы спасти ей жизнь. В начале же второй половины девятнадцатого века возможности были ещё скромнее, и четверть часа спустя бедняжка умерла на руках несостоявшегося мужа. Или несостоявшейся жертвы.
Принимая во внимание высокие сферы, к которым принадлежала карета — в ней, правда, ехал не посол, а его вечно спешащий секретарь, — событие удостоилось аж двух упоминаний в прессе. Третья заметка с тем же самым адресом появилась неделю спустя, и говорилось в ней о насильственной смерти двух женщин, что умерли одна за другой. Первой умерла хозяйка дома, а на другой день её служанка.
Обе отравлены одной и той же субстанцией, остатки которой обнаружены в пустой квартире, снимаемой погибшей в уличной катастрофе. В полицейских архивах остались показания свидетелей, из коих следовало, что обе дамы поочерёдно отведали напиток из изящного хрустального графинчика.