— Нет, — снова приняла за всех решение бабушка. — Мы в курсе этого. И она участвовала в этой… системе? Я так понимаю, что и покойник тоже?..
О, дьявольщина!.. Её взгляд готов был смести меня с поверхности Земли. Это же надо, якшаться с подобными людьми!..
— Он не был членом партии! — протестующе выкрикнула я.
— Был, — сухо сказал майор.
Меня чуть удар не хватил.
— Как это был? Он же утверждал, что нет!
— А ты ещё не заметила, что он тебя дурачил, как хотел? — расстроился вдруг Лукаш. — Одну половину ты видишь, а вторая половина, по-твоему, что — другой человек?
— Дядя его был, — слабым голосом и чуть ли не безнадёжно произнесла я. — Ну что ж, ничего не поделаешь, действительно, я позволила себя обманывать. Мне очень жаль.
— Каждому было бы жаль, — доброжелательно успокоил меня дядя Игнатий.
— Может быть, мы все-таки вернёмся к предмету разговора? — холодно осведомилась тётка Иза. — Так что с этой верной партийной домохозяйкой?
— Найденные у неё материалы позволили нам сузить круг подозреваемых…
— Постойте, постойте! — запротестовала тётка Ольга. — Но что она сказала?
— Не так уж и много она успела сказать, — включился майор, дав поручику возможность приняться за креветки, — поскольку была убита на кладбище…
— И её там сразу же похоронили? — неожиданно заинтересовался дядя Игнатий.
— Как убита? — пыталась одновременно выяснить тётка Иза.
— Ударом в голову пестиком для картошки.
— Ооооо!.. Раз пестиком, то это явно была женщина?..
В голосе тётки Изы и взгляде на меня прямо-таки заискрилась надежда, однако майор тут же остудил её.
— О пани Брант не может быть и речи, поскольку в момент убийства она сидела здесь, в этом доме, и я лично с нею беседовал. Несмотря на видимость, убийца был мужчиной.
Тётка с новой искрой в глазах воззрилась на Лукаша. Но майор был безжалостен.
— Пан Дарко также не входит в расчёт, поскольку получасом раньше был замечен дорожной полицией в районе Млавы. Никто не в состоянии проехать от Млавы на Повонзсковское кладбище за сорок пять минут.
— Ну если постараться, — пробормотал Лукаш себе под нос.
— А сколько вы выжимаете? — вдруг заинтересовался поручик.
— На немецких автострадах — до двухсот сорока.
— Понятно. Но от Млавы нет немецкой автострады. Да и дорожная полиция должна была бы, пожалуй, совсем исчезнуть…
— Тогда кто же её убил, если не они? — Тётка Ольга потеряла терпение.
— Во всяком случае, не моя внучка, — с достоинством проговорила бабушка.
Оправданная в случае с Михалиной Колек, я решила подавать уток. Отчёт несколько утратил интенсивность и был возобновлён с прежней энергией лишь перед лицом обнажившихся скелетов.