— Если бы вы мне сказали, в чем дело и в чем меня подозревают, я бы показала вам нужный документ, и вы бы тоже спокойно ушли.
— Какие подозрения? А может быть, вы ценный свидетель?
— Свидетель чего?
Сержант почувствовал, что сейчас сойдёт с ума, и утешала его только мысль о том, что дальше с этой ужасной бабой будет разбираться сам Бежан. Тут он вспомнил, что она отказывается отвечать.
— Я буду вынужден отметить в рапорте, что вы отказались удостоверить свою личность. Мне очень жаль…
Ужасная баба вовсе не расстроилась.
— Да пожалуйста, отмечайте. Меня действительно зовут Иза Брант, точнее говоря, Изабелла, но я уже много лет пользуюсь кратким именем Иза, и какого-то там тринадцатого я действительно была дома, так что ваши отметки меня совершенно не трогают. Но вы должны мне сказать, в чем дело. Иза Брант действительно что-то совершила или была свидетелем чего-то?
Сержант изо всех сил старался окончательно не одуреть. Может, у этой дамульки провалы в памяти?..
— Когда вы последний раз видели пана Доминика? — выпалил он вдруг.
— Какого Доминика?
— Доминика Доминика.
— Вы заикаетесь? — подозрительно осведомилась она. — Интересно, до сих пор я этого не замечала.
Это оттого, что вы нервничаете?
Сержант почувствовал, что его терпение на пределе. Стиснув зубы, он задал ещё один вопрос:
— А вы вообще знаете или знали Доминика Доминика? Прошу вас серьёзно подумать над ответом.
Подозреваемая серьёзно подумала.
— Да, знала. В детстве я изучала религию, и священника, преподававшего нам катехизис, звали Доминик Вольский. Но с тех пор больше никого такого не знала, на Домиников в моей биографии был какой-то неурожай. Однако хочу обратить ваше внимание на то, что этот священник был…
Сержант Забуй не выдержал. Не тащить же эту бабу за волосы в управление, да ещё без санкции прокурора! Радовала его только мысль о том, как с ней будет справляться Бежан.
Он ещё нашёл в себе силы поклониться и элегантно попрощаться.
По дороге к дому жертвы Бежан и Гурский встретили сержанта Вильчинского, который уже поджидал их, весьма радостный и довольный собой.
— Я тут пораспрашивал людей, — отрапортовал он, сев в их машину. — День этот все помнят, так как это было тогда, когда у Голембяка сено на шоссе вывалилось. Большого движения здесь никогда не бывает, а местные машины все знают, так что чужая сразу бросается в глаза. Ну, во всяком случае, можно заметить. В сумме таких совсем чужих машин болталось в округе три, а одну так даже дорожная полиция записала в Вечфне Костельной.
— Интересно, какого черта дорожная полиция делала в Вечфне Костельной? — подозрительно спросил Бежан.