Может, и не совсем логично у меня получилось, но эффект был. Панове явно разозлились.
— А как вы думаете, по какой причине пани Бирчицкая ещё не за решёткой? — рявкнул старший комиссар.
— По причине отсутствия места в камере предварительного заключения, — не моргнув глазом (и, признаюсь, не подумав), немедленно парировала я.
— Для одного человека уж отыскалось бы, — опять подпустил ядовитую шпильку прокурор. — Однако не исключено, что мы тоже время от времени задаём себе труд подумать. И вопреки вашим, уважаемая пани, инсинуациям, тоже придаём значение мелочам.
— Ну и?.. — вырвалось у меня.
— Ну и нам бы хотелось знать, что милостивой пани известно об имущественном положении покойной. Рассудите сами: коль скоро мы ведём речь о ваших личных делах, коль скоро пани отправила к покойной Гражину Бирчицкую за марками, пани наверняка имела представление не только о покойной, но и о её брате, умершем около года назад. Ведь поддерживали же вы с ними какой-то контакт, раз интересовала вас их филателистическая коллекция. Или вы руководствовались лишь интуицией, предчувствиями?
— И предчувствия, и интуиция тут ни при чем, — призналась я. — Мною двигала, скорее всего, надежда. А что же касается контактов… Пожалуйста, погодите минутку.
И я принялась судорожно припоминать, откуда Фялковский вообще появился в моей жизни. В Болеславце я останавливалась миллион раз. Ну, может, немного меньше миллиона, во всяком случае, когда выезжала за границу в направлении Штутгарта. Мне казалось, это самый короткий путь во Францию. Можно, конечно, и через Вену, но горы мне разонравились уже много лет назад. И вот во время такой очередной поездки меня вдруг осенило. Я время от времени проглядываю «Филателист», и как-то в одном из объявлений мелькнуло: «Фялковский из Болеславца». Не помню только, что он искал, может, какой-нибудь обмен предлагал.
И наверное, спросила о нем в гостинице, так что узнала адрес. А позже я услышала о нем от кого-то, Фялковский оказался не очень известным филателистом, но у него могли оказаться редкие экземпляры марок, поэтому он меня сильно заинтересовал.
— Что и от кого вы услышали? — серьёзно и уже безо всякой издёвки спросил прокурор, когда я в своих воспоминаниях вслух добралась до этого места.
— Тогда мне надо ещё подумать.
Тесных филателистических контактов я не поддерживала ни с кем из коллекционеров, так, мелочи — редкие встречи в клубе и случайные на вернисажах и в книжных магазинах. Я и сама не считалась серьёзным филателистом, можно сказать, коллекционер среднего масштаба.