– Тогда прошу за мной.
Келси бросила на девушку с портрета последний взгляд, полный сочувствия, и поспешила за Уоткинсом. Они прошли через лабиринт коридоров, свернули еще несколько раз, и Уоткинс, наконец, остановился перед двумя большими дверьми.
– Это бальная зала. – Он хотел открыть дверь, но изнутри донесся какой-то шум. – Брут, – пробормотал Уоткинс.
– Брут? – Келси спряталась за спину Уоткинса, думая, что Брут – скорее всего ирландский волкодав, который питается человечиной.
– Не бойтесь, он не тронет, если его не трогать. – И дворецкий толкнул дверь.
Келси выглянула из-за плеча Уоткинса. Огромный рыжий кот шипел на прыгающего вокруг спаниеля. Собака, съежилась и зарычала, а потом убежала в угол. Нос у собаки был исцарапан до крови.
– Брут – наш местный задира и ловец крыс, – с важностью произнес Уоткинс, направился к коту и замахал на него руками. – Давай, Брут, иди, оставь Трасти в покое!
Брут зашипел на Уоткинса и, мягко ступая, вышел из комнаты, двигаясь с грациозностью хищника и помахивая хвостом с таким видом, будто он царь зверей.
Собака тут же выбежала следом, задев ноги Келси. Та засмеялась, глядя, как хвост Трасти мечется между лап и как он убегает галопом по коридору.
– По-моему, Брут любит собак не меньше, чем крыс.
– У нас нет никаких крыс. И думаю, настанет день, когда я проснусь, а Трасти тоже не будет.
Келси улыбнулась, удивленная неожиданно появившимся у Уоткинса чувством юмора. Он продолжал:
– Брут совсем не умеет себя вести. От него лучше держаться подальше.
– Я это учту, – сказала Келси, входя в залу.
Зала оказалась огромной. Видимо, некогда величественная, она сейчас была пуста, люстра накрыта, стены расписаны фресками с изображением пар в нарядах семнадцатого века, музыкантов, слуг возле стола, уставленного яствами. Она удивилась, ожидая увидеть в бальной зале Салфорда совсем другие, эротические, сюжеты: греческих богов, окруженных обнаженными нимфами.
– Его светлость сказали, что вы будете работать там. – Уоткинс направился к дальней стене.
Они шли по мраморному полу, и их шаги эхом разносились по зале. Вдоль стены были построены леса, видимо, для нее.
Уоткинс остановился у металлической поддерживающей балки и внимательно посмотрел на Келси, явно ожидая ее реакции.
Она нырнула под балки. Длинная тонкая трещина тянулась от пола до потолка. Она провела пальцем внутри полудюймового разлома, ощущая, что глубина везде одинаковая, затем отковырнула несколько болтающихся кусочков штукатурки. Келси отскочила от трещины и взглянула на Уоткинса. Он стоял поджав губы, так, что их совсем не было видно, и сосредоточенно разглядывал узор на полу.