В гостиной я раздвинула шторы и подняла жалюзи. Комната сразу оживилась, – а может, причиной тому было присутствие Габриеля. Он уселся в кресло, улыбнулся мне, и по выражению его лица я поняла, что в синем бархатном платье, аккуратно причесанная я сильно отличаюсь от той девушки в амазонке, которую он видел вчера.
– Я рад, что вам удалось спасти его. – На самом деле это ваша заслуга. Мои слова явно были ему приятны.
На звонок в гостиную прибежала Дженет. Она ошеломленно уставилась на гостя, а когда я попросила ее принести чай, была так поражена, словно я потребовала достать луну с неба.
Пять минут спустя в дверях появилась Фанни. На ее лице было написано негодование, отчего я тут же вскипела. Придется показать ей, кто теперь хозяйка в доме.
– Стало быть, у вас гости, – грубо буркнула Фанни.
– Да, Фанни, у нас гости. Будь добра, проследи, чтобы чай подали скорее.
Фанни поджала губы, очевидно, подыскивая достойный ответ, но я повернулась к ней спиной и обратилась к Габриелю.
– Надеюсь, вам не пришлось совершить слишком долгий путь?
– Нет, я приехал из гостиницы «Черный Олень» в Томблерсбери.
Я знала Томблерсбери. Это была деревушка вроде нашей милях в пяти или шести отсюда.
– Вы живете в «Черном Олене»?
– Да, я ненадолго там остановился.
– Приехали в наши края отдохнуть?
– Можно сказать и так.
– Вы житель Йоркшира, мистер Роквелл? Впрочем, я задаю слишком много вопросов.
Фанни в гостиной уже не было, – должно быть, отправилась на кухню или в кабинет к отцу. Ей наверняка кажется неприличным, что я одна принимаю джентльмена, – ну и пусть! И ей, и отцу давно пора понять, что тот образ жизни, который я вынуждена вести, не только невыносимо скучен, но и не пристал девушке с моим образованием.
– Ничего страшного, – отозвался Габриель. – Спрашивайте сколько пожелаете, а если я не смогу ответить, я так и скажу.
– Так где же ваш дом, мистер Роквелл?
– Мой дом называется Кирклендские Забавы и находится в местечке – точнее, рядом с местечком – Киркленд Морсайд.
– Кирклендские Забавы! Какое веселое название! Гримаса, на мгновение исказившая его лицо, показала, что мое замечание было не слишком удачным. Она открыла мне и еще кое-что: его жизнь дома не была счастливой. Так вот в чем крылась причина его меланхолии? Мне следовало немедленно обуздать свое любопытство, но сделать это оказалось невыносимо трудно.
Я быстро спросила:
– Киркленд Морсайд... Это далеко отсюда?
– Миль тридцать.
– Стало быть, вы здесь на отдыхе и вчера совершали верховую прогулку.
– Благодаря чему имел удовольствие помочь вам. Убедившись, что неловкость сглажена, я продолжала: