Взглянув на розы, Габриель залился румянцем и проговорил:
– Спасибо, Рут.
– К сожалению, у меня было слишком мало времени.
– Какая чудесная комната, – заметила я. Рут кивнула.
– Жаль, что сейчас вы не можете полюбоваться видом из окна.
– Она полюбуется через час, – вставил Габриель, – когда взойдет луна.
Мои страхи стали понемногу улетучиваться.
– Ну, теперь я вас оставлю, – сказала Рут. – Горячую воду вам принесут. Вы будете готовы к обеду через три четверти часа?
Я заверила, что будем, после чего они с Люком удалились. Оставшись вдвоем, мы с Габриелем молча уставились друг на друга. Потом Габриель проговорил:
– Что с тобой, Кэтрин? Тебе здесь не нравится?
– Все так величественно... Я просто не ожидала – забормотала было я, но не выдержала и обиженно воскликнула: – Объясни мне, ради Бога, почему ты не сообщил им о своей женитьбе!
Он покраснел и смутился, но я была намерена докопаться до правды.
– Видишь ли, я не хотел устраивать суеты и шумихи…
– Суеты и шумихи... – прервала его я. – Но ты же специально поехал домой, чтобы известить своих родных о свадьбе!
– Поехал…
– И что же тебе помешало это сделать?
– С их стороны могли быть возражения. Я хотел избежать ссоры.
– Ты боялся, что они не сочтут меня достойной войти в вашу семью? – Я знала, что глаза мои сверкают; меня охватили злость и отчаяние. Каким же разочарованием обернулся мой первый день в новом доме! Обида на Габриеля смешивалась в моей душе с глубоким унынием, я понимала: раз уж Габриель почел за лучшее скрывать наш брак, пока тот не стал fait accompli[4], мои отношения с новыми родственниками едва ли будут безоблачными.
– Господи, конечно нет! – воскликнул Габриель и взял меня за плечи, однако я раздраженно вырвалась. – Они полюбят тебя... когда узнают получше. Просто они не терпят перемен и настороженно относятся к чужакам. Так бывает во всех семьях.
– Не во всех! – отрезала я. – Их негодование легко понять, ведь я свалилась им буквально как снег на голову. Представляю себе их чувства.
– Ты не все знаешь, Кэтрин...
– Тогда просвети меня! Объясни, в чем дело. К чему такая таинственность?
Он расстроенно взглянул на меня.
– Никакой таинственности. Просто я им ничего не сказал, чтобы избежать суеты и осложнений. Чтобы поскорей обвенчаться с тобой и насладиться оставшимися мне днями.
Когда он говорил так, мой гнев испарялся. Меня переполняли нежность и желание избавить его от непонятного мне страха – возможно, то был страх смерти. Под влиянием этого желания я и вышла за него замуж. Я смутно догадывалась, что он боится чего-то в этом доме и нуждается в союзнике. Теперь я уже была в этом твердо уверена, ибо его арах начал передаваться и мне, а ведь я провела под крышей Забав менее получаса.