– Ни в коем случае, – разумеется, если Кэтрин не станет возражать.
– Думаю, что не стану.
– Но если комнаты Габриеля вам не понравятся – выбирайте любые другие, дом большой.
На площадке третьего этажа нам встретился юноша. Он был высок, строен и очень похож на Рут.
– Они приехали, мама? – закричал он. – Как она... – Тут он заметил нас и умолк, нисколько, впрочем, не смутившись, потом засмеялся над своей оплошностью и с любопытством взглянул на меня.
– Это Люк – мой племянник, – представил его Габриель.
– Мой сын, – пробормотала Рут.
– Очень рада, – сказала я и протянула руку.
Юноша взял мою руку и склонился над ней, так что длинная прядь светлых волос упала ему на лицо.
– В таком случае радость взаимна, – слегка нараспев отозвался он. – Когда в семье кто-то женится – это страшно забавно.
Его сходство с Рут, а значит, и с Габриелем, было поразительным. Те же аристократические черты, те же удивительно светлые волосы, та же бледная кожа и тот же лениво-болезненный вид.
– Как вам нравится наш дом? – с интересом спросил Люк.
– Она провела в доме не больше десяти минут и почти ничего не видела, к тому же сейчас темно, – напомнила ему мать.
– Завтра я поведу вас на экскурсию, – пообещал он.
Я поблагодарила, и он с вежливым поклоном посторонился. Но, пропустив нас вперед, он также примкнул к процессии и поднялся на четвертый этаж, где располагались комнаты Габриеля.
Мы вошли в круговую галерею, и ощущение, что за нами наблюдают, стало еще сильней, ибо здесь висели фамильные портреты, изображавшие предков Габриеля в натуральную величину. Галерея освещалась тремя лампами из розового кварца, и в их дрожащем мерцании фигуры на портретах выглядели живыми.
– Вот мы и пришли, – сказал Габриель и сжал мою руку.
Из корзины раздалось поскуливание – это Пятница напоминал мне о своем присутствии. Ему всегда передавалось мое настроение, и я осознала, что чувствую себя пленницей во враждебном окружении. Ничего, подбодрила я себя, это просто сумерки. Утром все покажется не таким мрачным. В этих старинных домах всегда жутковатая атмосфера, по вечерам из всех углов выползают тени и наводят ужас на людей с чересчур живым воображением. К тому же мое положение несколько необычно: я – будущая хозяйка дома, но еще три дня назад никто здесь даже не подозревал о моем существовании. Неудивительно, что меня встретили без восторга.
Я взяла себя в руки, повернулась спиной к портретам и последовала за Габриелем. Повернув направо, мы оказались в коридоре и, пройдя по нему, остановились перед дверью, которую Габриель распахнул передо мной. Я восхищенно ахнула – комната была прелестна. Тяжелые красные камчатные шторы закрывали окна; в большом открытом камине пылал огонь, на резной каминной полке из белого мрамора горели свечи в блестящих серебряных подсвечниках, заливая комнату мягким светом. Кровать с четырьмя столбиками и пологом в тон шторам, комод, кресла со спинками, обтянутыми красно-золотым гобеленом, красные ковры с золотистым узором – все это создавало ощущение тепла и уюта. На столе стояла ваза с красными розами.