– Ваше Величество плохо себя чувствуют? – прошептала я ей.
Еще несколько фрейлин собралось вокруг нее, и она скорбно посмотрела на нас, проговорив:
– Королева Шотландии разрешилась прекрасным сыном, а я по-прежнему – бесплодное дерево.
Углы рта ее скорбно опустились, и она выглядела бледно и печально. Сесил что-то прошептал ей, и она кивнула.
– Пришлите ко мне Мелвилла, – сказала она, – я выражу ему мое высочайшее удовольствие по поводу события.
Когда пришел шотландский посол, вся печаль будто слетела с нее. Она весело сказала ему, что узнала новость и весьма ею обрадована.
– Моя сестра, королева Шотландии, любима Богом, – сказала она ему.
– Это милость Божья дала нам наследника и благополучное разрешение королевы от родов, – ответил Мелвилл.
– О, да. В Шотландии был большой раздор, однако этот ребенок принесет ей желанный мир.
Когда Мелвилл спросил, не соизволит ли она стать крестной матерью принцу, она ответила.
– Охотно.
Я увидела, как после этого разговора ее глаза следили за Робертом, и подумала.
– Она этого так не оставит. Рождение сына у королевы Шотландии привело ее к мысли о необходимости наследника для Англии. Теперь она выйдет за Роберта Дадли, потому что всегда желала иметь его.
В тот Новый год королева так благоволила ко мне, что подарила мне отрез черного бархата, и это было весьма дорогим подарком.
Мы со двором были в Гринвиче на праздновании Двенадцатой ночи. Я была в возбужденном, приподнятом настроении, отношение ко мне Роберта Дадли за последние несколько недель изменилось Я теперь часто замечала на себе его взгляд в полном зале, мы обменивались взглядами и улыбались друг другу.
Не было сомнения, что за последнее время Роберт стал не только самым красивым мужчиной при дворе, но и самым богатым и могущественным человеком. В нем была мужественность, что немедленно бросалась в глаза любому. Но я никогда не была уверена, привлек ли он меня своими чарами либо я соблазнилась возможностью потягаться силами с королевой, потому что даже заговорить с Робертом по-дружески значило неизбежно навлечь на себя ее гнев. Любая встреча между нами должна была состояться с максимальными предосторожностями и в строжайшей тайне, потому что если бы это когда-либо достигло ушей королевы, то был бы конец и его и моему процветанию при дворе. Это также воодушевляло и зажигало меня, я всегда любила риск.
Я не была столь глупа, чтобы думать, что ради меня Роберт пожертвует привязанностью королевы. Если бы она только поманила его, он немедленно оставил бы меня. Он был однолюб: его единственной большой любовью была корона. Если он когда-либо желал чего-то, то желал страстно, и делал все, что было в его силах, чтобы достичь цели. К несчастью для него, существовал лишь один способ достичь желаемого, так как только Елизавета могла дать ему власть и корону. Но проходили дни, и Елизавета выказывала все менее желания поделиться с ним властью.