Все произошедшее затем напоминало сон, это обстоятельство впоследствии помогло мне усомниться в реальности случившегося.
Гостиную декорировали так, что она напоминала часовню, и посреди комнаты стоял человек в черном, что свидетельствовало об его священническом сане.
– Нет смысла ждать! – сказал Максимилиан.
Я сказала, что мне следует причесаться и сменить платье до бракосочетания.
Максимилиан взглянул на меня с нежным осуждением, но я настояла на своем, и вскоре Хилдегарда отвела меня наверх в знакомую мне комнату, где я провела тогда ночь.
Я сказала ей, что мне очень приятно видеть ее снова.
Она улыбнулась, но я не заметила на ее лице особой радости от нашей встречи. У нее была привычка встряхивать головой, что придавало ей вид злой прорицательницы. По крайней мере на меня она производила такое впечатление. Впрочем, тогда мне было не до нее. Я снова стояла в той комнате с окном, выходящим на сосновые деревья. Комната, казалось, была пропитана ароматом смолы. Этот запах навсегда остался в моей памяти связанным с этой комнатой в охотничьем домике. Я снова почувствовала почти невыносимое волнение, которое возникло у меня в ту ночь под воздействием одного человека и оставшееся со мной на всю жизнь.
В одиночестве я умылась и достала платье из саквояжа. Оно слегка помялось, но это было мое лучшее платье из зеленого шелка со стоячим воротничком из темно-зеленого бархата. Не совсем свадебный наряд, но более соответствующий свадебной церемонии, чем дорожные блузка и юбка.
Заглянув в шкаф, я нашла там синий бархатный халат, который надевала той ночью.
Я спустилась вниз к ожидавшим меня людям.
Максимилиан взял меня за руку и подвел к священнику, стоявшему перед столом, покрытым вышитой скатертью, на котором возвышались свечи в высоких алебастровых подсвечниках.
Обряд бракосочетания шел на немецком и был недолгим. Максимилиан поклялся любить и заботиться обо мне, как и я о нем, затем он надел мне на палец простое золотое кольцо, оказавшееся чуть-чуть большим для меня.
Церемония закончилась, я стала женой Максимилиана, графа Локенбургского.
Наступил вечер, мы сидели за ужином, как и в тот, первый раз, но как все изменилось. Я надела синий бархатный халат, распустила волосы и без преувеличения могу сказать, что никогда я не испытывала такого полного счастья, как в тот вечер. Я купалась в своем счастье, не испытывая никаких страхов перед будущим. Все представлялось естественным и обычным, и мне в голову не могло прийти, что впоследствии произойдет что-то странное.
Мы разговаривали, касались друг друга руками, он не спускал с меня глаз, пылавших страстью. Меня смущала его пылкость, но я знала, несмотря на свою неопытность, то стою на пороге самого большого события в моей жизни.