Амброуз посмотрел на нее.
— Что там еще?
— За последние четыре месяца вы похудели на два размера.
— Там так записано? — ошарашенная Пола схватилась рукой за горло.
— Естественно, размер каждого купленного предмета вводится в компьютер.
— Как это ужасно!
— Садитесь и доедайте свой ужин, — приказал он. — А я тем временем подумаю, как поступить с вашей расточительностью.
Он закурил и изучал запись ее расходов в его магазине за последние пять лет.
Пола съела еще несколько кусочков, затем положила вилку и принялась за вино.
— Разве вы не понимаете, что вам придется платить двадцатипятипроцентный штраф за просроченные платежи?
— Это вы виноваты, что так дико повышаете цены на все.
— Вот как, это моя вина? Мне это нравится. Пола отошла от стола, держа фужер в руке.
— В вашем магазине все на двадцать процентов дороже, чем у «Дж. М».
— Мраморные полы и изящные шкафы не появляются бесплатно.
— Вы правы.
— Знаете, я мог бы стереть весь ваш долг магазину «Бартлетт» нажатием одной клавиши, стоит мне только захотеть, — сказал Амброуз.
— Правда?
— Правда. Если вы будете вести себя так, как нравится мне.
Пола с наигранной скромностью опустила глаза.
— Конечно, вы достойны похвалы за то, что похудели на два размера, но одна добродетель не искупает греха. Вы, бесспорно, виноваты в чрезмерной трате денег.
Пока Пола дулась, Амброуз укатил столик для ужина в холл, повесил на дверях табличку «Не беспокоить» и запер дверь.
— Идите сюда, барышня, — скомандовал он, взяв ее за руку и подводя к красиво обитой скамье. — Вот что я хочу от вас, — сказал он, решительно ставя ее на колени.
Амброуз обрушил через узкую юбку Полы на ее круглое место град шлепков, от которых она начала вопить и извиваться.
— Эта юбка слишком узка, ее никак не задерешь, — ругался он, шлепая ее крепче. — И она сомнется, если я попробую это сделать.
— Почему бы вам не продолжить через юбку? Отогнув жакет, он заметил, что юбка сзади застегнута на молнии.
— Приподнимитесь, — приказал он и тут же расстегнул молнию юбки. — Я сниму ее.
Задержавшись немного, чтобы взглянуть на прозрачные бежевые трусики и идущий к ним украшенный розами пояс с резинками, он начал снова шлепать ее, сильно опуская ладонь то на одну ягодицу, то на другую, пока не заметил, что ее плоть через красивую бежевую «сетку» теряет кремовый цвет и становится розовой.
— Ай! — наконец закричала она. — Вам не кажется, что хорошо бы потереть меня.
— Не тогда, когда я сердит.
Пола затаила дыхание, когда он стянул с нее трусики. Затем она почувствовала, как он растирает больные места сильными круговыми движениями своей гладкой ладони.