Мэгги села.
– Просто удивительно, – снова заговорила Холлис, – до чего обостряется слух человека, который вдруг теряет зрение. Раньше-то я, можно сказать, была немного глуховата после перенесенного в детстве отита. Зато теперь я отлично слышу, как дежурная сестра на посту в конце коридора любезничает по телефону со своим кавалером.
Она еще раз улыбнулась, и Мэгги подумала, что лицо Холлис почти не пострадало, конечно, если не считать глаз.
– Зовите меня просто Холлис, – добавила она. – Смешное имя, правда? Собственно, это не имя, а домашнее прозвище, оно никогда мне не нравилось, но вот – прилипло. Когда я была маленькой, отец пытался сократить меня до Холли, но я решила, что это уже чересчур, и перестала отзываться, даже когда он звал меня есть мороженое.
Со стороны этот разговор мог показаться странным, но Мэгги нисколько не удивилась. Она была достаточно опытна, чтобы знать: жертвы жестоких преступлений часто начинают разговор издалека, чтобы хоть немного оттянуть неприятный и мучительный момент, когда им придется заново переживать кошмарные подробности случившегося. Кроме того, всем им необходимо было создать хотя бы иллюзию нормальности – обычного разговора об обычных вещах. Мэгги прекрасно это понимала, поэтому нужный ответ пришел к ней легко и естественно.
– А я – Мэгги. Просто Мэгги. Многие думают, что это сокращение от Маргарет или Маргариты, но на самом деле я всегда была Мэгги.
– Красивое имя. Кажется, «Маргарита» значит «жемчужина»?
– Да. Хорошо еще, что меня не назвали «Перл». С таким именем только одна дорога – в цирковые клоуны.
– А «Холлис», значит, «та, что живет в зарослях падуба». Ничего себе имечко для взрослой женщины, да? – Она тряхнула головой и неожиданно добавила: – Впрочем, все это не интересно и не важно. Что-то я сегодня разболталась. Извините, Мэгги, я не хотела отнимать у вас время.
– Вы вовсе не отнимаете мое время, Холлис. Я очень рада, что вы нам позвонили…
– Нам… – Холлис кивнула с таким видом, словно Мэгги только что подтвердила какую-то ее догадку. – Значит, вы считаете себя одной из них?
– Вы имеете в виду полицейских? – осторожно переспросила Мэгги. – Пожалуй, да.
– Наверное, это очень тяжелая работа – выслушивать рассказы о том, как… как люди иногда поступают с другими людьми?
– Да, эту часть моей работы нельзя назвать легкой.
– Тогда почему вы пошли работать в полицию?
Несколько мгновений Мэгги разглядывала сидевшую напротив молодую женщину – ее напряженную позу, ее вцепившиеся в подлокотники кресла руки, на которых еще видны были желтоватые следы синяков и заживших царапин.