Выпив чаю, я немного согрелась. С Лео могло бы случиться и гораздо худшее, но я все равно была уверена, что ему сейчас очень больно – его рот был перекошен еще больше, чем обычно, потому что губы распухли от синяка, а в одном из уголков рта была трещина, покрытая коркой засохшей, почерневшей крови. Ох, мой бедный Лео, что с тобой сделали!
Чувство вины вернулось ко мне – а что с ним сделала я? Я вела себя не так, как пожилая леди – она старалась полюбить своего мужа, а я не старалась. Наоборот, все лето, пока Лео, не ушел в армию, я старалась не любить его – наконец я призналась себе в этом. Я не хотела любить его, потому что думала, что женщина может любить только одного мужчину, я не хотела расставаться с любовью к Фрэнку. Я поспешно защитилась воспоминаниями о том, что Лео все понимал. Да, он понимал, но ему мало было понимания, ему была нужна любовь, моя любовь. Теперь наконец, я попыталась полюбить Лео, но было слишком поздно. Я не смогла полюбить его.
Мои глаза снова налились слезами. Что мне нужно делать, когда Лео проснется? Если он станет поворачиваться, ему будет нелегко. Ему и так неудобно лежать, с рукой, подвязанной к раме. Не открывая глаз, он потянул руку от рамы, и я тихонько сказала:
– Нет, Лео, не надо этого делать.
Но, конечно, Лео был глухим, поэтому я прикоснулась к его щеке, чтобы окончательно разбудить и привлечь его внимание. Его веки приоткрылись, воспаленные серые глаза остановились на моем лице. Лео перестал тянуть раму и замер, разглядывая меня.
– Эми, Эми...
Голос Лео был всего лишь хриплым стоном, но показался громким в тишине спящей палаты, поэтому я прижала палец к его распухшим губам.
– Тсс, мой Лео, – он открыл рот, но засохшая корка в уголке губ треснула, заставив его вздрогнуть от боли. – Подожди минутку, Лео. – Вынув платок, я лизнула его и тщательно вытерла засохшую кровь вокруг трещины на губах Лео. – Мой бедный Лео, тебе больно?
Я бережно погладила его по щеке, колючей от щетины – Лео выглядел так, будто неделю не брился, но на самом деле такая щетина вырастала у него за два дня. Он попытался повернуться ко мне и снова потянул бинты, подвязывающие его руку к раме.
– Нет, – я указала на раму, и Лео перестал возиться. Он был таким терпеливым, хотя я видела, как ему неудобно. Потянувшись к его подушке, я стала осторожно поворачивать ее. Из-за горба и кривой шеи Лео нужно было положить ее по-другому, и я наблюдала за его лицом, пока не увидела, что ему стало удобнее.
– Спасибо, Эми, – сказал он, а затем спросил хриплым шепотом: – Это вправду ты, или это сон?