Я не ожидала рождественского подарка от Лео, но подарок пришел, прямо из «Харродса» – пакет, в котором оказалась блестящая серебряная авторучка и золотые наручные часы-браслет. Мне было нужно и то, и другое, потому что теперь я целые дни проводила то в кабинете имения, заполняя с мистером Селби формы, то на домашней ферме, обсуждая дела с мистером Арноттом. Кроме того, как я сказала Лео в благодарственном письме, подарки были красивы.
Кажется, мои подарки понравились Лео – он ответил мне сразу же. Так же сделал и Фрэнк. Конечно, я послала посылку и ему, на случай, если вдруг ему никто ничего не пришлет. Я послала ее от имени Флоры, но ответ был адресован мне.
Спасибо Флоре за рождественскую посылку, очень признателен. У Флоры утонченный вкус на сигареты, учитывая ее нежный возраст! Хорошо провожу время с французами, будет чертовски жаль, когда оно кончится. Когда в следующий раз приеду в отпуск, то навещу тебя в Уилтшире – кажется, я обязан отплатить хотя бы этим за доброту своей тайной жены.
Всегда твой, Фрэнк.
Читая эти слова, я почувствовала прилив радостного волнения – я просто не могла сдержать себя.
После Рождества наступили хмурые, студеные дни. Мистер Тиме сказал, что не помнит такой холодной зимы. Я заказала две нательные рубашки из шерсти ламы, сказав ему, что он должен одевать их под пиджак. Когда рубашки были присланы, то оказались такими мягкими и плотными, что я немедленно заказала еще две и послала Лео во Францию – ведь там тоже было холодно. Угля не хватало. Мы получили приказ правительства не тратить его попусту, и Лео написал, чтобы мистеру Хиксу передали, что теплицы в этом году останутся нетоплеными. Он прислал целые страницы инструкций о том, что и как должно быть сделано, все они были написаны химическим карандашом. Язык Лео, наверное, неделями был лиловым от облизывания кончика грифеля. Мы с Кларой помогли мистеру Хиксу уложить горшечные розы в солому, затем он с Джесси накрыл брезентом стеклянную кровлю теплицы и оставил розы в темноте.
В наружном парке от побегов «Гарланд Розы» остались одни прутья, торчащие под темно-серым небом. Они выглядели так, словно никогда не вернутся к жизни. В село пришли еще две телеграммы – молодые мужчины Истона «вырезались и облетали», словно цветы розы зимой. Я ходила туда и плакала с матерями, а они показывали мне фотографии своих сыновей: «Он был таким хорошим мальчиком...» На следующей неделе они показывали мне письма, пришедшие вслед за телеграммами: «Вы хотите прочитать, что говорят о моем Теде, моя леди?» – И зачитывали