Зеленовато-белые волосы облепили его голову и лицо, густо иссеченное морщинами. Дед был не стар, а древен, но меж морщин его ясно светились спокойные, мудрые глаза. Достаточно было глянуть в них, чтобы понять: никого и ничего не боится дед. И на Бориску смотрел он сейчас так, словно видел позади него что-то такое, чего другим не дано было видеть.
— Разреши, деда, на постой? — попросил Бориска громко, думая, что дед глуховат.
— Да ведь не разрешу — все едино станешь! — усмехнувшись, ответил дед и начал открывать ворота.
— Ан не разрешил бы — за двором под плащом заночевал! — весело ответил Бориска.
В глубине двора стояла приземистая изба из бревен, обмазанных глиной; к ней притулился хлев, сплетенный из жердей; правее избы виднелись низкий стог сена и колодец.
— Позволь, дед, коня накормить?
— Ну вот! — весело отозвался дед. — Только впусти, а уж и захозяиновал. Да шучу, шучу — бери!
Бориска привязал коня, вытащил из стога охапку сена, подложил ему.
— У тебя, деда, конь есть?
— Мы пешеходцы, — с горечью ответил тот. — Сироты… Заходи в избу, гостем будешь.
Парень деду Юхиму понравился: вежливый, видно, душевный.
Войдя в избу, Бориска снял плащ и огляделся. С детства знакомая картина: мох и пакля меж бревен, на окнах вместо слюды холстины, пропитанные маслом, в углу сноп — будет стоять до весны, на потолке оконце-дымница открыто. Посередине на деревянном помосте печь глинобитная. В том месте, где дым выходит, потолок очадел, стал бурым. У стены глиняные горшки, оплетенные берестой, на деревянном ведре висит ковш. В избе чисто; даже лохмотья, валяющиеся на лавке, старательно вымыты.
— Садись, сынок. Звать-то как?
— Бориска…
Дед взглянул в лицо юноши, добро улыбнулся:
— Ну, стало быть, до конца борись-ка!
«Дедушка Лука точь-в-точь так говорил», — подумал юноша, и сразу на сердце стало тепло.
В избу вошли старуха и высоченный мужик в широких портах, с ведрами только что выкопанной репы.
— Внук мой единственный, Фрол, — кивая на него, сказал дед Юхим. — Было шестеро — молодец к молодцу, золотые руки, — да пятерых ордынцы увели при находе Берка.
— Неужто пережил ты все это? — воскликнул Бориска.
— Все пережил… Батыя видел… Да много ли в том радости — убийцу видеть, что засеял Русь костьми! Александр Невский через наше село проезжал — на Орду путь держал. Этот порадовал!
— Каков он? — встрепенулся Бориска, и глаза его загорелись.
— Светлый ум… — тихо сказал старик.
Он помолчал, словно боясь разговором отогнать дорогие ему видения.
— Помяни слово, сынок: сбросит Русь ордынцев… Неможно иго их терпеть, неможно! Рано ль, поздно ль, всем народом пойдем на них… Только б князья не грызлись меж собой, силы съединили. К Москве б жались — самим лучше было… Иван-то, Данилы сын, хозяин твой, хоть и шкуродер, прости за прямое слово, а понимает время. В Орду наезжает с дальним умыслом…