К следующей весне он закончил свое второе образование. И целые дни проводил, валяясь в постели.
– Майкл, я люблю тебя, – говорила я, целуя его перед уходом на работу. – Вставай, займись чем-нибудь. И сразу полегчает.
Когда я возвращалась домой, он информировал меня обо всех результатах телевикторин. И становилось ясно, что и этот день он провел, валяясь в постели. Небритый. Нечесаный. Но он еще не стал избавляться от хандры, во всяком случае, это не было еще заметно, только лицо его слегка округлилось. А вот вид он имел, скажем, настороженный, как бы недовольный самим собой.
За всем этим скрывалась душевная опустошенность. Майкл страдал. И мне было больно за него, но я никак не могла понять причин этого его угнетенного состояния. Оно смущало меня, и чем больше я смущалась, тем в большее замешательство приходила. Я беспокоилась, что Майкл чем-то серьезно болен, что так до бесконечности продолжаться не может. То мне казалось, что он ставит на себе какой-то эксперимент. Ну, просто он делает что-то, о чем не хочет пока говорить.
– По-моему, тебе надо побольше общаться... – несмело предложила как-то я, вернувшись домой с работы, часов около семи вечера.
На полу в спальне на перевернутой тарелке лежал оставленный ему на обед сандвич, в комнате пахло несвежим бельем и грязной посудой.
– С кем общаться? – вяло откликнулся Майкл.
– Не знаю. Но когда у людей депрессия, они часто любят поговорить по душам.
– Да нет у меня никакой депрессии, – огрызнулся он. – И тот факт, что ты зарабатываешь деньги, еще не делает тебя специалистом по моему психическому состоянию. У меня нет желания платить постороннему за то, что он станет копаться в моей личной жизни.
– Твоя личная жизнь проходит в кровати, – сорвалась я. – Она заключается в том, что ты целыми днями торчишь в спальне, а по ночам игнорируешь свою жену. Я же люблю тебя. Забочусь о тебе. Ведь я не говорю, что ты псих, нет. Просто такое поведение кажется мне не совсем нормальным. Это поведение нездорового человека. Нездорового физически.
В ответ Майкл только протяжно вздохнул и переложил подушки.
Я продолжала этот тягостный монолог, стремясь хоть как-то заполнить образовавшийся в наших отношениях вакуум.
– Все твои усилия, вся энергия, затрачиваемая на то, чтобы выглядеть несчастным, может быть направлена на нечто конструктивное, на то, что вернет тебе былые самообладание и жизнерадостность. Вернись в университет, сдай последний экзамен, и пусть степень магистра тебя утешит!