– Разумеется, простила. – Она произнесла это без всякого выражения.
Он поставил ее на ноги, и огорченное выражение на его лице сменилось обаятельной улыбкой. Его черты словно освободились от печати лет, а голубые глаза засветились почти детской радостью.
– Пойдем, я покажу тебе последние экспонаты моей коллекции. Думаю, ты будешь довольна.
Только что Мег собиралась где-нибудь, в уголке погоревать над своей участью, но жалость к себе тут же уступила место интересу. Коллекция мечей, которую собирал отец, занимала обоих в равной степени. Обо всех экспонатах отец рассказывал ей в подробностях, он счастлив был поделиться с дочерью своими знаниями. Мег очень занимали боевые достоинства этого оружия – их роль и место в войнах, вместе с тем она была настоящим ценителем чистоты линий, изящества, эстетического чутья, которое проявили кузнецы, сотворив эти шедевры.
Мег пошла за отцом в выставочную комнату. Перешагнув порог, она словно оказалась в прошлом, в окружении целого арсенала – мечей, сабель и кинжалов. Каждый клинок имел историю – от пяти до пятисот лет, – в которой имели место и стойкость, и героизм, и верность, и предательство.
Основу коллекции составляли шотландские палаши и кинжалы. Но были тут и сабли средневековых рыцарей, и кривые турецкие ятаганы, и боевые топоры, и рапиры эпохи Ренессанса, и еще многое другое.
Центр комнаты занимал стол черного дерева, на нем можно было внимательно рассматривать отдельные экземпляры.
Сейчас плоскость его скрывало полотнище черного бархата. А под ним – последние приобретения.
У Мег перехватило дыхание. Вдохновленный ее реакцией, Дуглас гордо выпятил грудь… хотя ему и в голову не могла прийти истинная причина, которая заставила сильно забиться ее сердце.
Перед девушкой лежали пять японских мечей. Мег поняла это сразу, вспомнив виденную где-то картину, на которой жестокий и кровожадный самурай сносил таким мечом голову врагу, а из-за пояса у него виднелся такой же по форме меч, только покороче. В жизни она ничего подобного не видела. Если уж ока, впервые взглянув на эти мечи, не смогла сдержать волнение, то что говорить о человеке, для которого восточное оружие было истинной страстью?
Ей вспомнились слова Буна: «Капитан балдеет от всей этой восточной ерунды и, само собой, от черноволосых и косоглазых девчонок. Если он что и любит больше, то это свою коллекцию мечей и кинжалов».
С этой мыслью возродилась и надежда. Если упрямый капитан Тальберт отказался от денег и не поддался на угрозы, когда она просила о помощи, то, возможно, удастся сыграть на этой его слабости?