– Здесь женщина, которая была с Лупарелло, потеряла цепочку и перебросила через забор сумку.
– Мою сумку?
– Да.
– Но это была не я, – пробормотала Ингрид, – и клянусь тебе, что во всей этой истории не понимаю ничего.
Когда они оказались у дома Монтальбано, Ингрид не могла выйти из машины. Комиссару пришлось поддерживать ее за талию, а она висела на его плече. Войдя, рухнула на первый же попавшийся стул.
– Бог ты мой! Теперь мне взаправду больно.
– Иди туда и снимай штаны, тогда я смогу тебя перевязать.
Ингрид поднялась со стоном, заковыляла, хватаясь за мебель и стены.
Монтальбано позвонил в коммисариат. Фацио доложил ему, что заправщик вспомнил все и идентифицировал человека, которого пытались убить. Тури Гамбарделла, один из Куффаро, что и следовало доказать.
– Галлуццо, – продолжал Фацио, – был в доме Гамбарделлы, жена говорит, что не видела его уже два дня.
– Я бы у тебя выиграл спор, – сказал комиссар.
– Почему? Я, по-вашему, мог попасться на такую удочку?
Монтальбано услышал, как в ванной зашумела вода. Ингрид, видимо, принадлежала к тому разряду женщин, которые не могут устоять при виде душа. Он набрал телефон Джедже, номер мобильника.
– Ты один? Можешь говорить?
– Один-то один. А насчет говорить, зависит, о чем говорить.
– Я должен спросить у тебя только имя. Тебе это никак не повредит, ясно? Но я хочу получить точный ответ.
– Имя кого?
Монтальбано объяснил, и Джедже не затруднился назвать его, это имя, и в придачу добавил даже и прозвище.
Ингрид растянулась на кровати, на ней было только большое полотенце, которое прикрывало ее весьма мало.
– Извини меня, я не в состоянии держаться на ногах.
Монтальбано с полочки в ванной взял тюбик с мазью и бинт.
– Ногу дай.
Она шевельнулась, выглянули ее почти символические трусики и одна грудь, словно нарисованная художником, не слишком разбирающимся в женщинах, открылся сосок, как будто озираясь с любопытством в незнакомом месте. И тут Монтальбано снова почувствовал, что у Ингрид нет намерения его соблазнить, и был ей за это благодарен.
– Вот увидишь, скоро тебе полегчает, – сказал он, натерев щиколотку мазью и туго ее забинтовав. Все это время Ингрид не сводила с него взгляда.
– У тебя есть виски? Принеси мне полстакана, льда не надо.
Как будто они были знакомы тыщу лет. Монтальбано, дав ей стакан, взял стул и сел у кровати.
– Знаешь, комиссар? – сказала Ингрид, глядя на него. У нее были зеленые глаза, теперь они горели. – Ты первый настоящий мужчина, которого я встречаю в этих местах.
– Лучше Лупарелло?
– Да.
– Спасибо. Теперь слушай вопросы.