Я подумала, что об этом надо сообщить, но тут же вспомнила, как над нами с Дорабеллой смеялись, когда мы подняли шум из-за косяка рыбы, и потому решила действовать осторожно. Одевшись, я вышла из дома. Стояла тихая ночь, и море было пустынно. Немного постояв, я вернулась в постель, но уснуть не могла. Я четко видела эти вспышки.
За завтраком я рассказала Гордону о том, что ночью видела вспышки света.
– Странно, – сказал он. – Откуда бы им взяться? Не думаю, чтобы немцы сами решились предупредить нас о вторжении.
– Вот поэтому я и не подняла тревогу. Не хочу опять стать объектом насмешек. Все было спокойно, и я вернулась.
– Наверное, это все же была молния.
Но оказалось, что эти вспышки видела не я одна. Мы продолжали дежурить на скалах, хотя вторжение стало казаться менее вероятным.
Согласно официальным сообщениям, мы продолжали вести упорные воздушные бои. В отличие от французского правительства, британцы проявили твердую решимость сражаться до конца, чего бы нам это ни стоило.
И все же мы должны были быть наготове.
Мы много говорили о тех вспышках и пришли к выводу, что это были сигналы, а значит, среди нас есть предатели, которые посылают донесения за пролив.
Чарли однажды пришел из школы с поцарапанным лицом и синяком под глазом.
Нянюшка Крэбтри накинулась на него.
– Опять дрался! – закричала она. – Тебя действительно как-нибудь прибьют, парень, а этого мне не хотелось бы. Что на этот раз?
Чарли набычился.
– Наткнулся на столб, – угрюмо ответил он.
– Не принимай меня за дурочку, – сказала нянюшка Крэбтри. – Ты дрался.
На ее лице было написано крайнее неодобрение, Чарли явно оказался в немилости, но продолжал дерзко и вызывающе смотреть на нянюшку Крэбтри, а это доводило ее до бешенства.
– Терпеть не могу, когда ребенок так смотрит. Ничего не говорит, только смотрит так, будто знает что-то, чего тебе, дурочке, никогда не понять. И еще, чего не могу терпеть, так это когда ребенок врет. Черт возьми, надо же – наткнулся на столб!
Бедный Чарли! Мне было жаль его. Как бы ни безразлично относились к нему родители, они продолжали оставаться родителями, и еще была тетя Лил, к которой он явно относился с некоторым уважением. А сейчас у него остался только брат, и меня глубоко тронуло, как бережно Чарли относится к нему. Мне нравился этот мальчик, и очень не нравилось, что он поссорился с нянюшкой Крэбтри.
Изредка я навещала миссис Парделл. Она так много сделала для нас, когда вернулась Дорабелла, и я знала, что мои визиты приятны ей, хотя она и старалась не показать этого.
Миссис Парделл была ярой патриоткой и беспрерывно вязала свитера и носки, которые посылала в армию, к тому же по несколько часов в неделю она работала в Красном Кресте.